Мировой разум

При этом каждая из них будет представлять собой что-то совершенно трансцендентное по отношению ко всем другим, совершенно непроницаемое для других начало. Именно поэтому каждая из них неизбежно должна представать перед ее субъектом не только как одна не знающая сослагательного наклонения история, но и как единственно возможная. Полный же ряд всех этих отличных друг от друга «единственно возможных» сюжетов и должен составить собой собственную биографию Мирового разума.

Мы говорим несколько упрощенно, ибо здесь речь должна идти не только об изменении структуры того физического (причинно-следственного) потока, который формирует собой стрелу времени, но и об изменении метрики всего пространства. Поэтому-то в каждой дискретной, замкнутой в себе истории материального мира субъект разума каждый раз может оказаться в каком-то ином пространственно-временном пункте в каком-то новом обличии.

Нам трудно представить, как может меняться наша же собственная история с каждым нашим переходом в смежный пространственно-временной континуум. Фантазия может рисовать самое невообразимое. Но – вот одна из вполне возможных гипотез.

В каждой новой истории причины и следствия, формирующие ее структуру, не могут изменяться произвольным образом. Трансформация всей действительности, скорее всего, должна быть подобна каким-то непрерывным топологическим преобразованиям, при которых обязана сохраняться в неприкосновенности причинно-следственная связь между смежными точками событий, из которых и складывается течение времени.

Одним из самых простых примеров таких топологических преобразований является доступное каждому ребенку искусство оригами, искусство складывания каких-то фигурок из обыкновенного бумажного листа: строгая связь между всеми смежными его точками остается неприкосновенной, но конфигурация плоскости меняется до неузнаваемости.

Вот точно так же направляемое откуда-то из вне нашего мира преобразование всей материальной истории может никак не затрагивать причинно-следственную связь между отдельными событиями нашей жизни. Но ведь скрытое содержание любого из них определяется совсем не физической его сутью, но в первую очередь энергией того нравственного импульса, который порождал его. И, как непрерывность топологических изменений оригинала может завершиться какой-то совершенной неузнаваемостью результата, так даже при сохранении в абсолютной неприкосновенности физической сути истекших событий общая логика нравственной истории в этом надвременном потоке может меняться в самых невероятных пределах.

Но как бы то ни было, субъект каждой «единственно возможной», замкнутой в себе истории по ее завершении обязан восходить на уровень Верховного, Мирового разума. И так как собственная биография каждого, кто проходит этот путь, всегда будет отлична от истории восхождения любого смежного с ним в надвременной координате бытия субъекта, то их восхождение на уровень Абсолюта всякий раз будет обогащать Его опыт каким-то новым содержанием. И как знать, может быть, именно там – в надвременном потоке бытия, наконец, исполняется тот нравственный его идеал, который, как видно, едва ли достижим здесь, в земной жизни человека. Как знать, может быть, именно этот, реализующийся лишь в метавременной действительности идеал и служит тем организующим началом, которое в конечном счете направляет и нашу собственную историю.

Теперь все встает на свои места. Созидательная деятельность носителя Мирового разума не сводится к одному только сотворению мира (а вместе с ним и человека). Она проявляется также и в постоянном изменении своей собственной биографии, в создании надвременной последовательности полностью автономных и вместе с тем связанных между собой историй последовательно растворяющихся в Нем субъектов. Но так как каждая из них занимает собой нулевой интервал Его бытия, «внутрь» каждой из них Он не проникает. Создавая материальный мир, Верховный разум способен придать ему лишь начальный импульс развития. Иначе говоря, в пределах любой конечной истории эстафета Верховного созидания по мере поступательного расширения практики передается властвующему в ней субъекту. Поэтому каждый дискретный субъект каждой дискретной истории становится до конца свободным, суверенным ее творцом, так и не уверенным до конца в существовании более высокого начала, нежели он сам. Но в то же время все субъекты всех этих замкнутых в себе историй своим свободным творчеством, в конечном счете, определяют и творчество верховного их Координатора.

6. Смерть и бессмертие

Таким вкратце предстает контакт всего человеческого рода с Верховным разумом. Но ведь род человеческий, в известной мере, складывается из отдельных личностей. Поэтому было бы уместно рассмотреть контакт цивилизаций так же и на уровне отдельных людей, рассмотреть проблему интеграции разумов на уровне отдельно взятых индивидов.

Таким возможным путем интеграции, как это ни парадоксально, может оказаться биологическая смерть человека.