Мировой Ворон

В пыльном подземелье она пробудила к жизни облачный камень. Стеклянная сфера уже несколько часов дрожала от чьего–то настойчивого вызова. Кто–то пытался с ней связаться, но женщина сидела неподвижно, сосредоточившись на своих желаниях, а не на нуждах рабов. Она взмахнула рукой, и внутри прозрачного шара появилось знакомое лицо, густо заросшее грязно–коричневой бородой. Невозможно зеленые глаза с яростью смотрели на нее.

— Ну наконец–то. Ты меня видишь, сука?! — рявкнул на нее Рулаг Медведь с другого конца света. Он подался в сторону от камня, и Саара узрела за ним полукруг из окровавленных воинов. Они угрюмо смотрели на нее. На земле перед ними, баюкая культю, оставшуюся от руки, лежал Кэл Вараз, Черный воин, которого она отправила во Фьорлан. — И его тоже видишь?

Рулаг ухватил каресианца за волосы и оторвал от земли, показывая Сааре лицо Вараза, превращенное в кровавое месиво. Челюсть побагровела, лицо опухло так, что воин не мог открыть глаза.

— Этот человек солгал мне насчет твоих гребаных деревьев, — рявкнул Рулаг. — А значит, ты, сука, тоже мне солгала!

Госпожа Боли попыталась сохранить самообладание, но раздражение все же проявилось в том, как она чуть поджала губы.

— Говори прямо, господин Укротитель Медведей, — промурлыкала она угрожающе.

— Твои восставшие из мертвых, темные деревья… Темные Отпрыски, как их там, не важно. Их ошметки сейчас разбросаны по берегам Хрустальной реки! — Рулаг Медведь рассеянно пнул Кэла Вараза в лицо, отчего тот отключился. — Тролли еще никогда не знали такого шикарного обеда.

— Город выстоял? — спросила Саара.

— Да, тролль тебя дери, выстоял! — крикнул ранен в ярости. — Сопротивляется, стоит как стоял — будто сам Ледяной Гигант наточил их топоры! Удача отвернулась от нас, стоило нам покинуть Фредериксэнд.

Госпоже Боли требовалось соображать быстро. Кампания на землях раненов пошла не по плану с того дня, как в Ро Канарне Рам Джас Рами убил Амейру. Всех рабов, призрачных или живых, которые подчинялись Семи Сестрам в тех краях, убили. У Саары не было генералов, чтобы принудить жалких невежд и плебеев Свободных Земель к повиновению, но Рулаг мог еще оказаться ей полезным. Если Ледяные Люди Рованоко победили Темных Отпрысков, то Рулагу с его людьми придется опираться на топоры своих дикарей.

— Вы должны захватить город, — не терпящим возражения тоном заявила Саара. — Должны уничтожить семью Слезы, выжечь ее до последней капли крови. Только тогда ты сможешь стать настоящим Тираном Фьорлана.

— Да пошла ты! — заорал Рулаг. — Я возьму город — но с меня хватит! Чтобы стать вождем Фьорлана, мне не нужны ни ты, ни Рованоко. Я стану им с помощью силы!

И, желая подчеркнуть свои слова, он изо всех сил наступил тяжелым, окованным сталью сапогом на голову Кэла Вараза. Он топнул три, четыре, пять раз, пока полголовы каресианца не превратилось в кровавую кашу, размазанную по льду Фьорлана. Затем Рулаг с ревом занес топор и расколотил облачный камень на тысячи осколков.

— Дурак, — пробормотала Саара, когда ее камень вернулся в свой облачный сон. — От злости уничтожил вещь, которая гораздо ценнее его жизни.

Она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, успокаивая разум. Неудача, которую потерпела ее кампания на землях раненов, опечалила ее, но не очень сильно. Когда–нибудь, когда весь Тор Фунвейр будет у нее под пятой, она поведет свои войска на север и сама завоюет земли снега и льда. Возможно, Рованоко действительно сильнее, чем Один Бог или Джаа. И, возможно, глупо было доверять завоевание этому дураку-Медведю. Свободные Земли упрямо отражали ее атаки, а Фьорлан оказался намного крепче, чем она думала. Пусть пока живут в своих льдах со своим Потрясателем Земли. Когда Шаб–Ниллурат вернет себе величие и могущество, придет и их черед.

Саара покинула подземелье и засунула облачный камень в плотный матерчатый чехол, прикрепленный к поясу. Она находилась на нижнем уровне казарм лорда–маршала, в пыльных катакомбах, чьи каменные своды терялись в кромешной тьме. Ими никто не пользовался уже десятки лет. Она послала верных слуг обследовать подземную часть Ро Вейра и обнаружила забытые подземелья и широкие туннели. В самом дальнем зале подземелья за круглой дверью, выточенной из цельного камня, Саара скрывала свою единственную оставшуюся в живых сестру, к которой решила заглянуть в гости.

Изабель Соблазнительница, прикованная цепями к полу, лежала неподвижно, глаза у нее закатились. От ее разума остались жалкие крохи, безжалостно смятые толпой призрачных рабов. Она не могла ни двигаться, ни даже закричать. Все, что она могла, — смеяться и пускать слюни. И больше ничего.

— Спи спокойно, сестра, — произнесла Саара, поглаживая спутанные волосы Изабель. — Ты проведешь здесь долгие века, снимая с моих плеч эту тяжесть. Я надеюсь, ты знаешь, как сильно я тебя люблю и как сильно ты нужна мне. Твоя боль — дар от Шаб–Ниллурата. Не отвергай его.

Ей хотелось, чтобы Изабель обрела покой, но сестра корчилась во внутренних муках, и Саара знала об этом.