Мировой Ворон

Далиан услышал странный щелкающий звук. Он резко обернулся и увидел, что Рэндалл дрожит, стуча зубами. Юноша сжал рукоять старого длинного меча и беспокойно переминался с ноги на ногу.

— Полегче, паренек, — произнес Охотник на Воров. — Я не думаю, будто тебе отведена какая–то роль в их разбирательстве.

Рэндалл нахмурился и чуть пришел в себя, хотя взгляд его все еще был устремлен на мертвое тело Уты, и наконец выдавил из себя ответ.

— Просто заткнись, — пробормотал он растерянно.

В потрескивающей от энергии пещере Рут отошла от спутников подальше, широко расставила толстые лапы, но клыки не спрятала. Она прошла мимо мерцающего разрыва и поставила передние лапы на край клочка грязно–зеленой тьмы. Щупальца вибрировали, будто она чувствовала что–то недоступное Далиану и шла по следу своей блудной дочери.

— Тебе некуда бежать, — прошипела Рут. — Твой Мертвый Бог не сможет тебе помочь.

Когда мать–настоятельница появилась, она тоже сбросила с себя человеческое обличье. Из темноты показались сначала длинные, тонкие паучьи ноги, окрашенные в черно–зеленый цвет. Острыми когтями на концах лап они постукивали по ядовито–зеленому камню. За ними появились широкая головогрудь и длинное коническое брюхо. Перед ними стояла огромная золотая паучиха с черными пятнами по всему телу. От облика старухи ничего не осталось, ни малейшего следа морщин или ненавидящего взгляда. Ноги паучихи уступали ногам Горланской Матери толщиной, но не длиной. Рут была массивной паучихой с толстыми лапами, а мать–настоятельница — легкой и проворной. Она казалась хрупкой по сравнению с объемистой, покрытой шерстью Горланской Матерью.

— Ненавижу п-пауков, — пробормотал Рэндалл. Губы у него дрожали, зубы издавали дробный перестук.

— Это Горланы, а не пауки, — поправил его Далиан, эхом повторив слова самого юноши. — Возможно, в первый раз за тысячу лет можно увидеть одновременно двух пауков такого размера.

Горланские Матери осторожно кружили друг напротив друга посреди арок потрескивающей ядовитой энергии. Рут оставалась в центре пещеры и внимательно наблюдала за матерью–настоятельницей, которая прыгала по высоким неровным камням вокруг разрыва. Далиан не боялся так, как Рэндалл, но все же паучихи внушали ему благоговейный трепет. Истинные порождения Глубинного Времени, забытые на землях людей, но все еще более могучие, чем возрожденный из мертвых величайший Черный воин.

Когда они сошлись в битве, то первой атаковала настоятельница. Она вызвала между собой и Рут черную пелену, через которую не могла пробиться даже зеленая энергия. Длинные тонкие ноги обрушились на голову Рут, но были отбиты в сторону быстрым, как молния, движением. Их лапы столкнулись в воздухе, и при каждом ударе тьма в пещере становилась все гуще. Будто небольшие сгустки древней силы высвобождались в воздух, сообщая вселенной, что две Горланские Матери вступили в бой. С каждой атакой, с каждым парированием, с каждым выпадом устрашающих клыков в пещеру выбрасывалась волна тьмы. Определить, у кого преимущество, не удавалось. Испытывая недостаток в скорости, Рут брала свое массой, мощные ноги удерживали щуплую паучиху на расстоянии. И хотя клыки были обнажены, пока еще ни одной из паучих не достался укус. Они молотили друг по другу передними ногами, но не сходились слишком близко.

— Мы можем чем–то помочь? — тихо пробормотал Рэндалл себе под нос.

— На здоровье, — ответил Далиан. — А я, пожалуй, лучше останусь здесь.

Он чувствовал смятение юноши. Тот все еще краем глаза посматривал на мертвого хозяина, но не слишком отвлекался от происходящего, чтобы не выйти из тени и ненароком не приблизиться к бою Горланов.

Рут все еще шипела, наполняя пещеру древней силой, но дочь ее хранила молчание. Она наносила удары с неровного валуна, с бешеной скоростью замахиваясь передними ногами. Ее прыжки и удары для зрения Далиана были слишком быстрыми, но он заметил, что Рут с трудом отражает ее атаки. Но даже так не казалось, будто более древняя паучиха проигрывает. Она словно берегла силы, дожидаясь, пока мать–настоятельница выдохнется. Таких битв Охотник на Воров никогда не видел. Движения соперников удивляли человека, привыкшего полагаться на доспехи и оружие.

Затем Рут прыгнула вверх. Четыре из восьми массивных ног присели, а потом вдруг удлинились и подбросили ее в воздух, будто в них спустилась мощная пружина. Мать–настоятельница пыталась ускользнуть вбок, но от тяжелой Рут было нелегко увернуться. За этим последовали шипение, визг и неистовое щелканье суставов паучьих ног. Из–за тени, наполовину скрывшей паучих, Далиан не мог хорошенько разглядеть происходящее, но ему показалось, что Рут прижала дочь к стене. Она дернула толстым, поросшим густой шерстью брюшком, и в сторону разрыва устремилось облако красных и желтых волосков. Затем раздался тошнотворный чавкающий звук — и Рут выбросила свое дитя обратно на свет. Мать–настоятельница упала на спину и корчилась, пытаясь перевернуться. На брюшке у нее виднелись два неглубоких следа от клыков.