Мировой заговор против России

И эти невинно расстрелянные, посаженные и уволенные в ходе проверок и чисток целиком на совести Тухачевского и его подельников . Ведь это они оговаривали своих сослуживцев и товарищей, чтобы показать «абсурдность обвинений».

Тут приходится говорить не столько о материальном ущербе для армии, потерявшей сотни высших командиров и начальников, которых на их постах заменили их замы, сколько о моральном. Атмосфера в армии, и в стране после этих чисток была поганая, хотя Берия после 1939 года вернул в РККА ВСЕХ незаконно уволенных и посаженых командиров.

Сами маршалы, замешанные в заговоре и арестованные, действительно не представляли из себя ничего значимого. Никто из них не мог блистать полководческими талантами и большими теоретическими знаниями в военной сфере в силу своей воинской карьеры, служебной деятельности и прочих фактов биографии. Но эти полководцы потянули за собой сотни и тысячи старших командиров с тех самых бригад, дивизий и полков — своих непосредственных подчиненных, которые были связаны с этими несостоявшимися подпольщиками-путчистами по роду службы.

К примеру, арестовали одного маршала. В НКВД (контрразведке) начинают задавать обычные в этих случаях вопросы о его связях с другими офицерами по этому делу и проводить рутинные мероприятия. И тут начинается проявление человеческой подлости, столь распространенное в те годы в среде нашей «элиты», во времена «сталинских репрессий».

Арестованный начинает привязывать к своему делу всех, кого можно, оговаривая десятки и сотни своих знакомых-сослуживцев. При этом он считает себя чуть не героем. Задается стандартный вопрос следователя (условный): «С кем вы обсуждали свое недовольство политикой партии, существующего режима? И герой тут же начинает перечислять всех, с кем он служит и с кем мог болтать в курилке или за столом на подобные темы. В силу своих обязанностей следователь должен допросить всех, кого назвал в своих показаниях допрашиваемый. И в машину следствия чисто механически втягиваются десятки и сотни совершенно посторонних и никому не нужных (особенно НКВД) людей. Машина следствия работает, люди допрашиваются, а кто-то намеренно оговаривается и арестовывается, как Рокоссовские и Горбатовы.

Но в таком болоте потерялись и те, кто потом в 1941-м году гадил стране. В мае-июне 41-го пошли аресты по «делу Героев», и часто там указывалось — уличается показаниями командира, уже расстрелянного в 1937–1938 гг. Часть арестованных по делу Тухачевского была выпущена и возвращена в армию, и они отметились уже в начале войны — те, кого брали в июле 1941 года как предателей, также уличались показаниями из 1937-го!

А сколько было тех, кого недоглядели?! Например, генерал-майор Трухин, начальник оперотдела штаба ПрибОВО в июне 41-го, заместитель генерала Кленова. Этот бывший поручик, став коммунистом только в 1939 году, умудрился попасть к немцам в плен в первые же дни войны и сразу стал агитировать их на создание РОА — повешен только в 1946 году вместе с Власовым. Или генерал-майор Богданов, командир 48-й стрелковой дивизии в том же ПрибОВО — сбежал в плен в конце июня 41-го, сдал немцам в лагере замполита своей дивизии и старшего политрука. Через год уже щеголял в мундире офицера СС, усердствуя в войне с партизанами — схвачен и доставлен в Москву в 1943 году и расстрелян в. 1950-м! (видимо, много интересного рассказывал МТБ.)

Хочется несколько подробнее задержаться на теме доносов.

Обычные граждане (кроме профессиональных кляузников, писавших свои доносы в различные инстанции еще с царских времен) писали прежде всего не доносы друг на дружку (о чем нам втирали все эти годы разоблачители сталинизма), а жалобы в различные инстанции прежде всего на своих чиновников-начальников на местах, мешавших людям жить и не выполняющих свои должностные обязанности. И власть реагировала. А доносы как таковые (желание нагадить соседу) появились к середине 30-х гг. И тут наша интеллигенция была впереди всех, на лихом белом коне — сажали и оговаривали десятки и сотни невинных. И замечательный пример — дело Тухачевского.

По самому военному заговору маршалов, которые собирались 12 мая 1937 года провести переворот (1 мая на Красной площади была предотвращена попытка теракта — схвачен человек, пытавшийся стрелять в сторону Мавзолея, а К.Е. Ворошилов пришел на трибуну Мавзолея с пистолетом в кармане), было арестовано с десяток маршалов с сомнительной полководческой репутацией.

А дальше заговорщики стали называть десятки фамилий своих подельников-подчиненных, которые наверняка были замешаны в заговоре, а уже те в свою очередь (2-й и 3-й эшелоны заговора) — стали тянуть за собой и просто оговаривать сотни и тысячи офицеров, которые к заговору никакого отношения не имели.