У Хрущева была социальная почва более крепкая, потому что мещанство везде было. А он на мещан ориентировался.
. Хрущев в душе был противником Сталина
. Сталин — все и вся, а в душе другое. Личное озлобление его на любые шаги толкает. Озлобление на Сталина за то, что его сын попал в такое положение, что его расстреляли фактически . После такого озлобления он на все идет, только бы запачкать имя Сталина. У него сын был вроде изменника. Это тоже о нем говорит. Хорош политический деятель, у которого даже сын и тот. Сталин сына его не хотел помиловать, Хрущев лично ненавидел Сталина .Хрущев против Сталина пошел и против ленинской политики, он хотел изменения ленинской политики, которую проводил Сталин, которую поддерживали мы вместе со Сталиным, в конце концов. Вы знаете, чего хотели правые? У нас в партии? Правые хотели, чтобы мы не нажимали на уничтожение кулака, — они поборники этой политики.
Сторонники Сталина линию вели прочно, а он ловко приспособлялся к этой линии.
Формально при Сталине у нас все пошли за Сталиным. А когда оказалось возможным проявить свою натуру, большинство оказалось против. Потому что руководящая роль настолько велика, и личность в таких случаях играет такую сильную роль, что многие помалкивают, идут за руководством, кряхтят. Даже Хрущев:
Роль Хрущева очень плохая. Он дал волю тем настроениям, которыми он живет.
Хрущев изображал из себя архисталинца, Микоян — архисталинца, а в душе они были другие.
Хрущев в своей книге сдержанно довольно говорит обо мне, в одном случае так, пренебрежительно, о Сталине — со звериной злобой прямо
.—
— Я не исключаю этого,
—— Микоян очень связан с Хрущевым. Я думаю, что он и настраивал Хрущева на самые крайние меры
.»Микоян и есть одна из самых темных лошадок в истории России-СССР 20 века! Человек, умудрившийся остаться «без инфаркта и паралича от Ильича до Ильича», стоял за тем же Хрущевым, учил его уму-разуму. И именно Микоян начинал 20 съезд в 1956 году, и уже в его докладе были пробные шары про культ личности Сталина.
Именно Микоян участвовал в переговорах с американцами в Карибском кризисе. Т. е. для американцев, считавших Микояна членом «комитета трехсот», вроде «мирового правительства», Анастас Иванович был вполне уважаемым переговорщиком.