Мировые войны и мировые элиты

Политический комитет, не гнушался использовать наличные для подкупа участников политического процесса. Барон фон Шницлер на Нюрнбергском процессе свидетельствовал, что каждые выборы обходились картелю примерно в 400 000 марок, что было значительной суммой в 30-х годах, но зато I.G. Farben оставался под протекцией при любом политическом раскладе, сохраняя видимость демократической борьбы политических течений [28].

В 1931 году новый министр экономики Герман Вармбольд (Hermann Warmbold) также являлся членом Vorstand. Среди членов Aufsichtsrat состояли Вильгельм Калле и Пол Молденхауер (Paul Moldenhauer) представлявшие левое и правое крыло Народной партии Германии (Deutsche Volkspartei), возглавляемой Густавом Штреземаном (Gustav Stresemann). Другой член Aufsichtsrat Герман Хаммель (Herman Hammel) был депутатом Демократической партии, а Клеменс Ламмерс (Clemens Lammers) занимал место в Рейхстаге от имени Центристской партии. I.G. спонсировала ежегодными дотациями в размере 200 000 марок Народную партию Германии и в размере 70 000 Центристскую партию, а также существовали разовые персональные и групповые дотации отдельным нужным лицам или группам. В поле внимания I.G. также находилась пресса. В 1922 году концерн вложил два миллиона марок для трансляции политических взглядов Густава Штреземана, несколько меньшую поддержку получил ежегодный экономический обозреватель Europaische Revue. Затем Карл Бош выкупил 35 % газеты Frankfurter Zeitung, еще несколькими месяцами позднее была приобретена треть Frankfurter Nachrichten — печатный голос Народной партии, меньшие инвестиции достались Deutsche Allgemeine Zeitung и киностудии UFA [26].

1931 годом датировано начало инвестиций I.G. Farben в NSDAP. 21 июля 1931 г. председатель Союза германских офицеров генерал в отставке Рюдигер фон дер Гольц подает ходатайство Гинденбургу с требованием установления диктатуры, облеченное в фарисейские фразы о демократии. Согласно ей, «высший принцип», якобы, заключается в том, что «правительственная власть передается сильнейшей национальной партии». Среди подписавших этот документ немало видных менеджеров всемирно известных немецких фирм, например заводов Круппа и концерна I.G. Farbenindustrle.

Приемлемость фигуры Гитлера для магнатов германской экономики зависела в первую очередь от того, желает и способен ли он создать те политические рамки, в которых крупная буржуазия смогла бы «целесообразным образом» хозяйничать по своему произволу. Для этого летом 1932 года новый глава прессцентра, при содействии Карла Дуйсберга и Карла Боша, представил Гитлера еще одному из директоров I.G. Farben — Генриху Бутефишу (Heinrich Butefish). На этой встрече глава нацистской партии пообещал после передачи ему правительственных полномочий всячески содействовать проектам концерна, в частности, производству синтетического бензина. Гитлер устраивал монопольные круги как человек, готовый проделать за них «всю работу» во внутренней и внешней политике, а самое главное он требовал осуществления «принципа фюрерства» в области вооружения. Тогда у многих еще была свежа память о том, как внутренние проблемы «брюквенных лет» остановили Второй рейх на пути к мировому господству. Они понимали, что война — это новые «брюквенные годы» и без «фюрерства» тут никак не обойтись. Окончательное доверие Гитлер заслужил, заявив в интервью американскому журналисту:

«Американские капиталовложения в Германии будут при национал-социалистском правительстве в гораздо более надежном состоянии, чем при любом другом» [29].