Мироздание

Роза работала в своей мастерской. Она смешивала краски, делала мазки, снова и снова повторяла свои незамысловатые действия. Волосы у нее были растрепаны, сзади лишь небольшой клочок прядей она собрала кисточкой, которая заменила ей заколку. Лоб запачкало черной краской. Вокруг был беспорядок. Но вместе с беспорядком, в комнате было еще что-то, что нельзя описать словами. Было уютно и тепло, как нигде. Картины, мольберт, бумага, холсты – все мерцало в золотом свете дневного солнца, пропитавшись ароматом дурманящих голову масляных красок. Роза стояла возле мольберта босиком в белой прозрачной льняной тунике. Казалось, она вместе со всем остальным купается в легкой солнечной дымке. От света, который бил в огромные окна мастерской, она казалось воздушной и облачной…

Света сидела в углу комнаты на диване с несметным числом подушек, расшитых бисером, и ругалась с кем-то по телефону. Роза взглянула на ворчавшую подругу и, слегка улыбнувшись, повернулась снова к холсту. Закрыв глаза, она почувствовала, как ее лица нежно касается бархат солнца и, глубоко вздохнув, принялась снова смешивать краски.

– Уму не постижимо, – возмутилась Света. – Я потратила на него столько своего драгоценного времени, а он решил меня просто бросить.

– Но, по-моему, ты не расстроилась, а скорее просто огорчилась, – снова делая мазок, произнесла Роза.

– Собственно, почему я должна переживать?

– Ну, а как же иначе. Ты же его любила.

– Да, брось. Ничего подобного. Я просто проводила с ним время.

– Ну, конечно. Ты просто проводила с ним время. И теперь получается, что это время ты потратила зря? – спросила Роза.

– Получается так.

– И что теперь?

– Буду искать нового кавалера, – произнесла совершенно равнодушно Света, глядя в зеркало и поправляя макияж.

– Хм.

– Что?

– Ничего.

– Нет уж, Роза, говори, раз уже сказала «хм», – настояла подруга.

– Смотри, ты была с, – Роза пыталась вспомнить имя. – С Михаилом, верно?

– Да, вроде так, – улыбнулась Света. – Вроде бы, его так звали.

– Так вот. Ты была с Михаилом. Кстати, почему ты была с ним все это время? Полгода, если я не ошибаюсь?

– Да, полгода, – подтвердила Света. – Не знаю. От нечего делать. Говори уже, что хочешь сказать.

– Ты была с ним все это время, потому что тебе было скучно, – продолжала Роза, накладывая один слой краски на другой. – Не потому, что любила и даже не потому, что он тебе нравился, а просто, как ты говоришь, от нечего делать. И теперь выходит, что ты просто потратила зря время на человека, который этого не стоил. Тебе не кажется, что жизнь или, правильнее сказать, молодость слишком коротка, чтобы тратить ее на людей, которые не заслуживают этого. Почему бы не попытаться найти того, кто стоит тебя и твоего времени и…

– А тебе не кажется глупым, – перебила ее Света, – тратить эту молодость на одного человека?

– Жизнь – это не одна молодость…

– И?

– Что и? Ты не понимаешь, о чем я говорю?

– Ты хочешь научить меня жизни! Вот что я понимаю!

– Просто представь, что то время, которое ты потратила на Михаила, ты могла потратить на то, чтобы найти того единственного человека, с которым…

– Время мне слишком дорого, а поиски эти, как ты говоришь, могут занять не один и не два месяца, и даже не год, а намного больше. Это все равно, что вести в Петербурге археологические раскопки по поиску останков динозавров.

– Черт, – Роза сорвала с мольберта кусок бумаги, на котором рисовала, скомкала и отбросила в сторону.

– Что ты делаешь? – подбежала в ней Света. – Все же получилось хорошо.

– Нет, не хорошо! Получилось ужасно!

– Да что тебе не нравится? – Света подняла с паркета скомканный кусок бумаги. На нем была изображена пустыня, барханы, караван верблюдов.

– По-моему, все вполне симпатично.

– Я намешала слишком много красок, – сказала Роза, вставляя в мольберт новый холст. – В живописи так нельзя, как и в жизни, Света.

– Да что ты такое говоришь? – в недоумении спросила подруга.

– Я тебе сейчас кое-что покажу, и ты сама все поймешь, – Роза взяла колор макнула в кисть в желтую краску и провела по холсту. – Видишь, я делаю мазок… Я снова хочу нарисовать пустыню. Один мазок, второй, третий… Получились скромные, еще небрежные наброски.

–И что?

– Слушай дальше! – немного вспылила Роза. – Я хочу, чтобы моя пустыня стала знойной. Нужно добавить краску. Как думаешь какую?

– Красную? – вопросом на вопрос ответила Света.

– Правильно, – Роза макнула кисть в алую краску. – Немного зноя. Совсем немного.

Она еще сделала пару мазков, и на бумаге очертились барханы:

– Ты смотришь?

– Да, – ответила Света, не отрывая глаз.

– Видишь, краски смешиваются. Появляются новые оттенки. Где-то светлее, где-то темнее.

– Вижу.

– Я хочу, чтобы пустыня стала еще более знойной. Добавлю еще красного, – она взяла кисть и макнула в зеленую краску.

– Постой, это же не красная, – вскрикнула Света.

– Ты почти успела меня остановить, но я все равно сделаю по-своему, – на этих словах Роза небрежно капнула на пустыню зеленой краской. – Ой, какая неожиданность. И что же теперь делать? Я же хотела нарисовать пустыню…

– Ты меня спрашиваешь? Кто из нас художник?