Мироздание по Петрову

– Чему? Сны достали. Он тоже был из таких. Ты подумай, сколько же это нас, полковников, гибнет в разных войнах? Цвет нации! Я знаю, что говорю. В чем смысл? Я ведь бывал во всех этих Парижах. У них военное дело неплохо поставлено, но и у них гибнут полковники, даже генералы. Наш академик, – сослался он вдруг на Петрова-Беккера, – говорит, что даже вполне средний человеческий ум вмещает всю вселенную. А помрет этот ум, куда все девается? Опять в землю? Нет, – убежденно протянул он, – все вселенные в землю не закопаешь!

– Джоконду видел? – попытался я перевести разговор.

– Вот еще! Жарко в Париже. Я на Эйфелеву башню смотрел с площади Трокадеро. Река, скажу, неширокая. Мне роты хватило бы установить контроль на бульваре Клиши и вывести ребят на площадь Пигаль. Хотя не нужен мне йогурт ста восьми сортов, и бельгийский пистолет не нужен, мне на отечественном рынке обычное фоторужье запросто переделают под патроны Макарова. Ты, Кручинин, человек искусства, должен понять. У них там какие проблемы? „Бургундия для улиток!“

Мы ввалили еще по одной „глубинной бомбе“.

– А то Париж, Париж! Там в магазинах одни мальчишки. Отцов или полиция замела, или они работу ищут. Сам видел, как из длинного лимузина выскочил черный дог с оскаленными золотыми зубами, а за ним в зеленом костюме от „Кетон“ толстяк с мордой, ну, знаешь, – он обиженно шмыгнул носом, – с такой, примерно, как у меня. Только он пьет молодое вино и жрет свой фуа-гра, сучонок! Давай о Режиссере поговорим. Он, правда, с Гоголем работал?

– Ну это вряд ли.

– А я думал, работал. Он о нем, как о брате, говорил, все больше по имени. И меня научил пить „Де Малезан Кюве Бернар Магре“. Вот такими фужерами, – показал он объем. – Знал толк. У меня ужасная память на эти нечеловеческие названия. Это вот когда человекообразный врет, то меня тошнит.

– Ты о чем? – не успевал я.

– Да был я на том шоссе, когда машина горела. Врет Сухроб, сволочь человекообразная. Не мог он совершить подвига. Ему сразу прилетело по его кривой ручонке. Присел на обочину и сидит. А вокруг все пылает, как после удачного бомбометания.

– А ты как там оказался?

– Студентов вез с учений. Студенты на полигоне день провели. Возвращаемся. Устали. Вдруг впереди молния! Горит серый „мерс“, военный „Урал“ от удара поперек шоссе развернуло. Колонна грузовиков. Выскакивает молоденький капитан, докладывает, что солдатики вырвали людей из огня. Я сам видел. Алиска твоя орет, грудь нараспашку. Человекообразный на обочине плачет. „Скорая“, милиция. Голая девчонка сгорела в том „мерсе“, паленым несет, мои студентки все, как одна, описались. Подошел „Кировец“ с ковшом. Милицейский чин предлагает: „Полковник, у тебя кузов пустой, забери железо с дороги, тут места нет разъехаться, а у меня свалка закрыта!“ Я говорю: „Давай“. Думаю, не востребуют горелое железо, мои студенты его сдадут. Загрузил остатки „мерса“ и уехал.

– А следствие?

– Да какое там следствие?

Полковник неожиданно клюнул носом и ловко завалился на спинку кресла.

Видно было, что траекторию эту он изучил основательно. Захрапел, выпал из боя. Ну а я снова снял со стены ключ и распахнул дверь внутреннего дворика.

Влажная плесень.

Проеденная обшивка.

Задняя часть обгоревшего раздолбанного „мерса“.

Я обильно окропил деформированный металл. Вот ведь как странно поворачивается моя жизнь. Утром вчера спешил к Алисе, злился на Архиповну, строил перспективы, а сегодня мочусь в глухом университетском дворике, за стеной – уснувший полковник, квартира разгромлена, весь в долгах, подозреваюсь в убийстве.

Лохматый кейс в ржавом скелете „мерса“ от моей струи нежно дымился.

Черная кожа попрела, обгорела, пошла клочьями. Может, в нем какие документы?

Брезгливо толкнул ногой, противно дохнуло в лицо поганью. Но замки отщелкнулись. Я увидел тугие пачки, аккуратно упакованные в особый целлофан. Я однажды в банке видел такой. Негорючий, непромокаемый. С мокрым кейсом в руках вернулся в бокс, выпил полстакана водки. Полковника Якимова не добудишься, да и не надо. Сегодня он явно никого не ждал. Поэтому я сунул вонючий кейс в рюкзак и покинул гостеприимный бокс.