Мирт. Истина короля

Однако это не означало, что она не рада была его присутствию. Совсем наоборот — она одергивала себя каждую минуту, чтобы не выдать, что она слишком радуется встрече после длительной разлуки.

Накануне, перед тем как получить записку с приглашением на прогулку, мисс Амелия как раз изливала душу дядюшке Джеффри — о том, как она привыкла, что мистер Мирт всегда рядом и что она, конечно, может — будучи суфражисткой! — напроситься в гости первой, но вдруг она все неправильно поняла?

И все это — лишь деловые отношения с двух сторон одного паровоза?

Мудрый мистер Леннорман, посмеиваясь, посоветовал любимой племяннице отвлечься на что-нибудь. Способ сработал — стоило только увлечься новым романом подруги Джейн (тоже убежденной суфражистки, пытающейся добиться публикации в издательстве), как пришел посыльный и передал записку.

Наверное, и упоминать не стоит, что мисс Эконит очень мало спала этой ночью — и сама не понимала, откуда взялось волнение. Всего лишь еще одна встреча…

* * *

И тем не менее при виде мистера Мирта, чуть запорошенного снегом, сердце мисс Амелии зашлось от радости.

— Габриэль! — окликнула она, подходя ближе.

— Амелия, моя дорогая! — мистер Мирт деликатно поцеловал ее руку в тонкой перчатке. — Вы прекрасны.

Мисс Эконит зарделась. В кудрявых волосах, в этот раз уложенных в прическу, затейливо прятались цветы примулы. Небольшая шляпка вместо неудобного капора завершала образ. Если бы у мисс Амелии спросили, действительно ли она наряжалась, чтобы произвести впечатление на мистера Мирта, она бы, безусловно, ответила отрицательно — но втайне знала истину. В последние месяцы мистер Мирт видел ее исключительно в простых платьях, с пятнами масла на руках, лице и одежде, с растрепанными волосами… Красоваться она успевала перед другими — перед дядюшкой на воскресных завтраках, перед Джеймсом-будь-он-проклят-Блюбеллом… И сегодня ей хотелось, чтобы мистер Мирт тоже полюбовался ею.

И по его глазам она поняла, что у нее получилось.

Мистер Мирт поправил цилиндр, потом согнул руку в локте и галантно предложил ее мисс Эконит. Мисс Амелия с готовностью приняла предложенную поддержку и под руку с мистером Миртом вошла в ворота кладбища.

* * *

— Я так долго здесь не была, — прошептала мисс Амелия, пока они шли по вымощенной белым гравием дорожке.

Оба прекрасно знали дорогу — им не требовалось высматривать свою цель по указателям и ориентирам, поэтому они могли позволить себе неспешную прогулку.

— Почему? — голос мистера Мирта звучал мягко.

— Матушка… Она так переживает. Ей тяжело смотреть на все это. Вспоминать. Она пытается жить дальше и от меня того же ждет…

— Она сильно злится на вас из-за паровой машины?

— О, вы не представляете… То и дело закатывает либо истерику, либо скандал. По ее мнению, я опозорила ее и лишила всякой надежды на достойное будущее… Ох, Габриэль, давайте поговорим о чем-нибудь другом.

— Конечно, моя дорогая.

И, конечно, они замолчали — так всегда случается между людьми, пережившими слишком многое. Возвращение к светской беседе кажется чем-то странным, непонятным, и нужно время, чтобы принять то, что жизнь возвращается в привычное русло.

Мисс Амелия находила, что молчать с мистером Миртом так же уютно, как и вести долгие беседы. На кладбище было по-морозному свежо, на надгробиях и статуях лежал снег. Зима вступала в свои права — и мисс Амелия радовалась ей, как в детстве.

Когда был жив отец, на Йоль всегда зажигали свечи и дарили подарки. Юная мисс Амелия всегда получала механического зверя или какую-то замысловатую игрушку вроде шкатулки с сюрпризом. В шкатулке всегда находилась сладость или украшение, и от того поиск решения загадки вдохновлял и приносил радость.

Вот уже шесть лет на Йоль не было никаких подарков.

Матушка отказалась праздновать фаэйские праздники и устраивала чинный традиционный ужин без свечей и подарков. Это каждый год заставляло сердце мисс Амелии тоскливо сжиматься. И сегодня она также проснулась в холодном, не украшенном доме.

Если бы не приглашение мистера Мирта, она, возможно, прорыдала бы полдня. Как славно, что в этом мире был мистер Мирт.

Мисс Амелии немедленно захотелось сказать это вслух.

— Вы чудо, Габриэль. Если сегодня светит солнце, то только благодаря вам.

Мистер Мирт неловко рассмеялся:

— Моя дорогая Амелия, вы слишком добры ко мне. Я уверен, солнце над Лунденбурхом светило бы и без меня.

— Но вряд ли такое же теплое, — мисс Амелия легонько ткнула его локтем в бок.

Мистер Мирт рассмеялся.

А затем лицо его вновь приобрело серьезное выражение — они вышли к своей цели, скромному мраморному надгробию под раскидистой сосной.

Это была простая плита из серого мрамора, огороженная низким кованым заборчиком. Могила заросла травой и чертополохом, и видно было, что никто долгое время не появлялся здесь, чтобы проредить землю и привести все в порядок. На мраморе было выбито скромное «Гилдерой Эконит».

Даты жизни.

Возраст.

И цитата из Джона Китса, известного в прошлом поэта-фаэ: В мрак привычный отступаю!

— Отец, — всхлипнула мисс Эконит. — Мне так жаль…