Миру видней

– Это от волнения: всегда, когда я переживаю, начинаю ломать пальцы.

– Таня, а теперь не для толпы я хочу услышать твою историю. Не верится мне, что ты оказалась в этой фирме случайно. Но помни: я хочу правду, какой бы горькой она ни была.

Было видно, что Белле трудно даются эти слова, да что там слова – она не могла смотреть Татьяне в глаза.

– Мама постоянно общалась со своим братом. Она знала обо всех его успехах, знала и гордилась им. Жили мы всегда в достатке и никогда ничего у него не просили. За первую операцию мы расплатились бабушкиной квартирой, но она не помогла, и вот встал вопрос о второй операции. Мама позвонила дяде Эрнесту. Он без проблем согласился все оплатить, просил выслать счет клиники и сумму на почту и даже пошутил: мол, после клиники сразу ко мне – восстанавливать сердце. Но выполнить свое обещание он не успел: на следующий день его машина упала в пропасть, – говоря все это, Татьяна становилась похожа на старушку, маленькую и сгорбленную от горя. – Мама знала, что все он завещал тебе. К слову сказать, он пытался о тебе узнать, но, когда ему сказали, что твоя мама вышла второй раз замуж и тебя удочерили, дядя Эрнест решил не лезть и не усложнять вам жизнь.

– Пожалел, значит, – резко сказала молчавшая до этого Белла. – А меня он не захотел спросить?

В ответ Татьяна лишь пожала плечами и продолжила:

– Нам очень нужны были деньги, и я решила попросить их у тебя. Я пришла к тебе домой, твой муж мне сказал, что, как только ты услышала о наследстве, сразу его бросила. Что ты настолько корыстна, что, имея теперь миллионы, не побрезговала и его копейками, поделив все имущество, забрала даже его квартиру. Мол, он бы мне денег дал, а вот ты бы никогда. Что ты слышать не хочешь про родственников своего родного отца. Он говорил это все в красках и с большим нажимом. А потом предложил мне вариант: мол, он устраивает меня в ту же фирму, где через месяц будешь работать ты. В фирмах, расположенных в высотных зданиях, всегда случаются несчастные случаи, а вот он, если вступит после тебя в наследство, мне деньги даст, и не только на операцию.

– И ты согласилась? Человек, в котором течет одна со мной кровь, не мог согласиться! – почти прокричала Белла.

– Я отказалась, – еле слышно произнесла Татьяна, – но, придя домой и видя, как мучится папа, я вновь позвонила твоему мужу. Для себя я решила, что устроюсь на эту работу для того, чтобы подружиться с тобой и добиться твоего расположения, но мужу твоему сказала иное. Иначе он просто бы меня туда не устроил.

– Понятно, а потом ты мнение поменяла и в самолете решила меня убить?

– Ты говорила страшные вещи, и мне показалось, что ты именно такая, какой он тебя представлял.

– Чушь, ты из дома взяла «Барватол», ты готовилась!

– Нет, я сама его принимаю, да это лекарство выписывают папе, его в аптеке просто так не купишь, но я не брала его, чтоб тебя отравить, я для себя, – как то неуверенно, со слезами на глазах, произнесла Татьяна.

– Значит, так, я благодарна Юре за то, что он меня спас, и поэтому не буду поднимать скандал. Как только вступлю в наследство, операцию твоему отцу оплачу, но тебя больше видеть не хочу. У меня не может быть родственников, способных на убийство.

На этих словах Белла развернулась на сто восемьдесят градусов и вернулась в зал.

* * *

Зал аэропорта гудел, как большой, наполненный улей. Белла стояла, обнимала Дмитрия и плакала. Потом некрасиво рукавом вытирала слезы, целовала его жарко в губы и снова плакала.

– Боже, Курчатова, просто какое-то прощание славянки. Прекрати, ты летишь в Барселону на два дня подписать документы. Я даже соскучиться как положено не успею. Нет, не так: наша Хилари отдохнуть от твоих объятий не успеет. Ты ее так затискала, что, когда ты входишь в комнату, она прячется под шкаф.

– Не забывай ее кормить и чесать, – через слезы дрожащим голосом выговорила Белла. – Ангорские породы надо чесать.

– Боже, да что там чесать – ты ее вычесала настолько, что ей год еще обрастать.

– Позвони Капе, скажи, чтоб в выходные приходила к нам в гости, – когда Белла начинала говорить, она хоть немного переставала плакать, поэтому решила говорить все что важно и не очень.

– Какие гости, ты забыла, что ее перевели и она в конце недели улетает в Благовещенск к своему рыжему Дениске?

– Ну вот, – еще больше зарыдав, сказала Белла. – Я ее даже проводить не смогу.

– Ну что ты рыдаешь, летом я возьму отпуск, и мы слетаем к Капе, а там и в Китай маханем по местам былой славы.

– Нет, – через слезы сказала Белла, – не слетаем.

– Глупости, конечно слетаем.

Дмитрий обнял ее и начал гладить по голове, как маленькую девочку.

– Нет, мы не сможем, – слизывая слезы языком с губ, сказала Белла. – Мы будем заняты.

– И чем же таким мы будем заняты все лето, что даже на недельку не сможем вырваться?

– Мы будем рожать, – еще больше заревев, сказала Белла.

– Оба? – что-то не то спросил Дмитрий, скорее всего от шока.

– Ну, конечно, я в роддоме, а ты под окном.

– Надо бы пожениться до этого, ты как, не против? – спросил он тоном, каким спрашивают, который час.