Миры братьев Стругацких. Время учеников 1

— А вот уж это, — герцог вновь наполнил бокалы, — не ваша забота. Если честно сказать, и мы, и Саракш, и в особенности Арканар — всего лишь ваши игрушки. Игровые комнаты. Забава для настоящих мужчин. Возможность побегать, пострелять, поконспирировать. Дать волю инстинктам. Земля для вас слишком скучна, вот самые беспокойные и пишутся в Прогрессоры, как записывались наши древние пресыщенные предки в Черный Легион… Все это уже было, друг Корней, и у нас, и у вас, мы ведь едины по натуре. Думаю, что и происхождение у нас общее, хоть ваши ученые и боятся признаться в этом… Так вот, шок. Если прилетают умные дяденьки и привозят всякие хитрые машинки пополам с идеалами — тогда, конечно, потрясение устоев, кризис культуры, психологический крах. Другое дело, когда эти самые дяденьки, потерпевшие поражение в честной борьбе — если только разведку можно назвать честным ремеслом — начинают выплачивать победителям дань. Тогда — торжество, триумф, всеобщий энтузиазм и неслыханный подъем. В результате и ваши цели будут достигнуты, и мы останемся не внакладе…

— Это невозможно, — сказал Корней. — Совет на это никогда не согласится… Знаете, чем это может кончиться для вас? Жители Гиганды сядут нам на шею и попросту выродятся, как туземцы Архипелага.

— В конце концов, друг Корней, вы можете снабдить каждый механизм, присланный сюда, блоком самоуничтожения, чтобы наши умники не начали в них ковыряться. Нам бы пережить несколько самых тяжких лет…

— А потом понравится, — сказал Корней. — Это как наркотик.

— Мое слово может быть для вас гарантией?

— Нет, — сказал Корней. — Вы смертны. Причем смерть может прийти от ближайшего родственника… Слишком велик искус.

— У меня не осталось родственников, — сказал герцог. — Вашими стараниями.

— Жители бывшей империи не потерпят, чтобы контроль над нашей помощью был исключительно алайским. И все начнется снова, только на более высоком уровне.

— Выхода нет, — сказал герцог. — Мы знали, на что идем. Теперь и вы знаете. Мы разрешим существование земного посольства на Гиганде. Населению объявим, что это посланцы Туманного Материка — все равно никто толком не знает, что там творится. И сойдет. Тоталитарное государство, знаете ли, имеет свои преимущества… Да и чем, по совести сказать, отличаются наши колоссальные картотеки от вашего БВИ? Только скоростью операций, но мы никуда и не торопимся…

— Кстати, герцог, — сказал Корней. — А почему вы и напарник ваш Данг в столь молодые лета ходите в таких чинах?

— Ну, это-то просто, — сказал герцог. — Это и на Земле бывало. Как там сказано у вашего классика? «Матушка была еще мною брюхата, как я уже был записан…»

— «…в Семеновский полк сержантом», — продолжил Корней. — Браво. Великолепная память. Ну так слушайте, сержант. Я буду говорить не от имени своей планеты, а лично от себя. Вы полагаете, что взяли нас за горло…

— За кадык, — уточнил герцог.

— Пусть так. Мы, конечно, можем ликвидировать Гиганду — для этого достаточно подогнать на ее орбиту энергетическое устройство…

— Вы никогда этого не сделаете, — сказал герцог. — Иначе бы мы и не затевались.

— Совершенно верно. Но я — лично я — могу устроить вам судьбу горшую. Более страшную, потому что неопределенную. Я сам боюсь того, что хочу сделать, но сделаю. Раз уж вы в курсе дела «подкидышей», то должны знать имена фигурантов… Думаю, что покойный Сикорски меня бы понял.

— Таким вы мне больше нравитесь, — сказал герцог. — Наконец-то. Долго я этого ждал. Ди Эрде юбер аллес, друг Корней?

— Да, — сказал Корней. — Ди Эрде юбер аллес. Вы были достойным противником, герцог, но Земля не может проигрывать. Иначе вся Галактика полетит псу под хвост.

— Вы сумасшедший, — герцог побледнел. — Лучше уж действительно распылите нас на атомы… Нет, вы не имеете права, это не-по человечески…

— Вот именно, — сказал Корней Яшмаа. Он поднялся из кресла, движением плеча сбросил шинель и резким рывком левой руки оборвал правый рукав костюма вместе с рукавом рубашки. На загорелой коже возле сгиба локтя темнело небольшое пятно. Левая рука Корнея извлекла из кармана продолговатый футляр.

— Корней Янович, — сказал герцог. — Остановитесь. Заложники были отпущены в тот самый миг, как вы переступили порог этой комнаты. «Вино из Арихады» — это был пароль…

Но Корней, казалось, не слышал его, как не слышал никого несколько лет назад Прогрессор Лев Абалкин, ворвавшийся в подвал Музея внеземных культур. Только пистолета в руках герцога Алайского не было.

В прихожей послышалась какая-то возня.

— Котенок, пропусти его! — крикнул герцог, не оборачиваясь. Он смотрел, как худые пальцы Корнея извлекают из футляра светлый кружок, как медленно-медленно приближаются к локтю правой руки…

— Корней!!! — в голосе вошедшего было мало человеческого. Пистолет в руке Максима Каммерера ходил ходуном. — Не сметь! На пол, Корней! Брось! Немедленно!

Корней повернулся к двери.

— Я слишком долго ждал, Макс, — сказал он. — Но ведь не зря Лева и Рудольф умерли, верно?