Миры Брэма Стокера. Дракула. Свободные продолжения.

Хотели венгры завладеть Семиградьем да Валахией, истребить там веру православную и заменить её латинской. Прикрывались они господарём Владом как щитом от османов и плели исподтишка тенёта свои, звали на престол господарский князя Лайоту. Выехал в те поры Дракула с малым отрядом в замок Бран, что близ Брашова, на встречу с королём венгерским. Но была устроена в узком ущелье засада, и перебиты были воины господаря, а сам Дракула схвачен чёрным войском чешским, что служило злокозненным венграм. Злорадно писал про то турецкий летописец: «Казыклы, спасаясь от когтей льва, предпочёл попасть в когти ворону-падальщику». Ежели подо львом разумел летописец султана, то в падальщики записан им был король венгерский Матиаш Хуньяди, родовое имя которого — Корвин — по-латыни значит «Ворон». Любил, ох любил этот ворон выклёвывать глаза у воинов, павших на поле брани!

Так начались долгие годы заточения господаря Влада в венгерском плену. Прозябали отвага и рыцарство в застенках. И только сестра короля Матиаша Илона полюбила Дракулу, и по приказу её был прорыт ход в темницу его, дабы она могла видеть своего возлюбленного. Хотел король Матиаш, чтобы Дракула принял веру католическую, но отказался тот наотрез. А Валахия под рукой Лайоты тем временем погружалась во тьму. Турки захватывали одну крепость за другой и настолько обнаглели, что самой Венгрии угрожать стали. Вот тогда обратился к королю Матиашу Штефан, господарь Молдавский, с просьбой освободить узника и дать меч ему в руки для защиты страждущих земель христианских. Не мог король Матиаш отказать Штефану. Взял снова Дракула в руки свой меч, надел он снова свою кольчугу — и бежали турки пред ним, ибо боялись его более своих жестокосердных правителей.

Таким и было житие Влада, сына Влада, господаря Валахии, — будто на острие меча. Посреди бушующего моря скалой возвышался он, и ничто, казалось, не могло сокрушить его. Но стал виновником гибели господаря случай. Однажды во время битвы с турками выехал господарь неожиданно из-за холма — а был он одет в турецкие одежды. Не ведали воины валашские, что это их господарь, и поразили его копьями в самое сердце.

Так погиб великий воин, рыцарь ордена Дракона. Тело Дракулы новый господарь Раду — его младший брат, с коим прожил он немало лет у турок в заложниках, — выдал семейству Владову, а голову его, по обыкновению тогдашнему, отослал султану Мухаммеду. Погребли тело Дракулы в Снаговском монастыре, тихо и без почестей. Истинная доблесть всегда незаметна. И положили ему в гроб венец, который добыл он в славном городе Нюрнберге на рыцарском турнире — тот, что был искусно сделан из серебряных цветов и листьев тончайшей работы и украшен рубинами, сверкавшими на солнце, будто капли крови голубиной.

После смерти Дракулы пошло всё наперекосяк. Захватили турки и Валахию, и Молдавию, и даже Венгрию. И предали они память Дракулы поруганию. Подсобили им в том хитроумные монахи латинские. Тогда и посбивали фрески с ликами Дракулы со стен церковных. И стало всё так, как теперь: некому стада пасти, некому урожай возделывать, и пала тень полумесяца на крест Господень.

Закончил свою историю отец Николай, и слёзы полились у Ратко из глаз. Наутро пошёл он чуть свет в храм Соборный искать, нет ли на стенах там ликов господаря валашского Влада. За этим делом и застал его игумен Прокопий.

— Что ищешь ты в храме, сын мой?

— Я ищу лик Влада Дракулы, господаря валашского.

— Чей-чей? — переспросил игумен, и выпучились глаза его. — Кто сказал тебе, что потребно искать его здесь?!

Громогласны были слова игумена. Заробел Ратко.

— Отец Николай…

— Ужо дождётся он у меня со своей ересью. Совсем стыд потерял! Пойдём к нему, пусть сам поведает, как дошёл до жизни такой, что послал отрока в храм Божий чёрта искать.

Не понял Ратко, что стряслось, но почуял, что дурное. Долго и сердито говорил игумен Прокопий с отцом Николаем. Из-за двери не разбирал Ратко слов, но гудел голос игумена, как труба иерихонская. Когда удалился игумен, вошёл Ратко в келью к учителю. Тот сидел за столом и глядел на чистый лист. Пал Ратко на колени:

— Прости меня, отче, что глупостью своею навлёк я на тебя немилость. И в мыслях у меня того не было.

— Встань, сыне. Не твоя в том вина. Всё стирается из памяти людской. Проходят века, люди забывают о том, что было. Про всё забывают: про царей и воевод, про князей и простых людей, про зло и добро… И будет всё так, как написано в этих книгах. Мыслил я, что незачем зло плодить. Но теперь я поведаю тебе истинную историю господаря валашского Влада Дракулы по прозванию Цепеш.

Обмакнул отец Николай перо в чернила и вывел на чистом пергаменте:

Сказание о валашском господаре Владе Дракуле по прозванию Цепеш

А дале такие шли слова: