Миры Филипа Фармера. т. 3. Лавалитовый мир. Гнев Рыжего Орка

К началу романа «Создатель вселенных», в поздние 1960-е годы, многие властители были убиты или лишены своих владений. Даже те, кто имел собственные вселенные, стремились завоевать другие. Властители могли жить, не старея, сотни тысяч лет, что сделало их в большинстве своем пресыщенными и обратило ко злу. Вторжение в другие миры и убийство других властителей сделалось для них игрой по-крупному.

Если они не могли творить, то могли уничтожать.

Игра в «Крепости и драконы», столь популярная среди молодежи, явно происходила из «Многоярусного мира». Врата, ловушки, поставленные властителями в этих вратах, изобретательность, необходимая для того, чтобы пройти, и опасные миры, в которых оказываешься, приняв неверное решение, — все в книгах было точно как в игре. Джим удивлялся, почему фармеровскую серию не приспособили для этой игры.

Еще больше его удивило, что серию стали использовать в психотерапии. Но вообще-то придумано великолепно. Джима это привлекало куда больше, чем обычные виды лечения — фрейдовский, юнговский психоанализ и прочие. Хотя Джим не слишком много знал о различных психиатрических школах, они все равно ему не нравились.

Надписи со стенок туалета вспыхнули в его сознании.

«Стать психом — чем не кайф». «Лучше через край, чем за борт». «Шизофрению не подцепишь на сиденье унитаза».

Доктор Порсена взглянул на свои настольные часы. Марионетка Времени, подумал Джим. Доктора и адвокаты, точно поезда, движутся по ньютоновскому времени. Об эйнштейновском они и понятия не имеют. Ни тебе побездельничать, ни потрепаться, послав к черту относительность. Зато они успевают кое-что сделать.

Психиатр встал и сказал:

— К делу, Джим. Эксцельсиор! Все дальше и выше! Младшенький Вуниер выдаст тебе книги. И ознакомит тебя с правилами нашего распорядка. Да минуют тебя стальные когти Клоно, и да пребудет с тобою Сила. Увидимся позже.

Джим вышел из кабинета, уверившись, что доктор — определенно молоток. Сила, говорит. Ну, это из «Звездных воин», каждый американский пацан это знает. А вот Клоно… Многим ли известно, что Клоно — это божество, в которое верят космонавты: у него золотые жабры, бронзовое брюхо, иридиевые кишки. Его именем клянутся космопроходцы в серии Э. Э. Смита про Ленсмана.

Младшенького Вуниера Джим нашел на посту дневного дежурного около лифтов. Младшенький Вуниер! Ничего себе имечко родители дали парню. Испортили ему всю жизнь. Точно она и без того недостаточно испорчена. У восемнадцатилетнего парня волосы, как у невесты Франкенштейна, спина, как у горбуна из «Собора Парижской богоматери», ноги он волочит, как Игорь[11], а лицо как у Безобразной Герцогини из первой книги про Алису. Кроме горба, его давит еще и пристрастие к наркотикам. Он сидел на амфетамине. Остается надеяться, что его замели до того, как он сжег себе мозг.

А хуже всего то, что он все время пускает слюни.

Надо же — а ведь Джим Гримсон считал себя самым разнесчастным человеком на свете!

Джим жалел беднягу, но выносить его не мог.

Ну и кого же выбрал себе Младшенький Вуниер ролевой моделью? Кикаху, красивого, сильного, ловкого и находчивого героя. Хотя Джим полагал, что ему скорее следовало бы выбрать Теотормона. Это такой властитель, которого собственный отец захватил в плен и в своей лаборатории жестоко превратил в чудовище с рыбьими плавниками и уродливым, звериным лицом.

Вуниер сходил в кладовую и вынес Джиму пять книжек в бумажной обложке.

— Читай и плачь, — сказал он.

Джим сунул стопку книг под мышку. Спасут они его? Или только поманят, как манило все остальное, а в результате — новый облом?

Вуниер отвел Джима в его комнату по пустому в этот час коридору. Все или в своих комнатах, или в рекреации, или на индивидуальной и групповой терапии. В длинных широких коридорах с белыми стенами и серым полом шаги их двоих отдавались эхом. Джима пока что поместили в одноместную палату, маленькую и имеющую самый больничный вид. Но даже крохотный стенной шкафчик, который там имелся, был слишком емок. Вся одежда, которую имел Джим, была на нем, да и ту принесла ему мать, а ей дала миссис Вайзак. Сэмовы вещи были тесноваты Джиму, и обувка позорная, «оксфорды» с квадратными носками — Сэм надел бы такие только под страхом смерти, что его мать, возможно, ему и посулила.

— Книги можешь положить сюда, — Вуниер показал на нишу в стене. — А теперь я прочту тебе правила.

Он прислонился к стенке, поднес листок обеими руками к самому лицу и начал читать вслух, брызгая слюной на бумагу.

Елки зеленые, подумал Джим. Чисто гейзер.

Он сел на единственный стул — деревянный, со съемным сиденьем. Сейчас бы сигарету. Зубы у него ныли, нервы были натянуты, как телефонные провода, и настроение срочно нуждалось в починке.