Миры Филипа Фармера. Том 07. Темный замысел

Что же означало это страшное нападение Джека? Что она боится его или мужчин вообще? Боится мужского секса? Или того секса, в котором она играет роль мужчины? Этому она поверить не могла. Но эти иллюзии Мании? Явления? Они же явно символизируют чувство ненависти и стремления к разрушению. И не только по отношению к мужчинам вообще, но к самому Джеку в частности. Она подожгла его, но одновременно она жгла и насиловала себя — в определенном смысле. Правда, никакого смысла в этом не было. Уж она-то даже подсознательно не стремилась к тому, чтобы быть изнасилованной. Ведь только умственно неполноценная женщина может пожелать такого.

Может, она ненавидит себя? Ответ был — да, временами. Но кто же не ненавидит себя иногда?

Через некоторое время она забылась беспокойным сном. Ей снился Сирано де Бержерак. Они фехтовали на epees[38]. Описывающий сверкающие круги конец его клинка слепил ее, а затем ее оружие было выбито из рук, а клинок Сирано скользнул к ней и вонзился прямо в пупок. Она ошеломленно глядела вниз на клинок и на то, как он выходит из ее тела, но кровь из пупка не шла… Вместо этого он вспух, раздался, и затем из опухоли показалось тонкое жало стилета.

Глава 18

Соприкосновение с холодной водой привело Бёртона в сознание. Наверное, не меньше минуты он провел под водой и теперь в этой темноте никак не мог понять, где тут верх, а где низ.

Была лишь одна возможность выяснить это. Сделав пять гребков, он почувствовал, что давление на его барабанные перепонки растет. Изменив положение тела, он поплыл в том направлении, которое, как надеялся, можно было назвать противоположным. Насколько Бёртон мог судить, с тем же успехом могло оказаться, что он движется по горизонтали. Однако давление воды явно падало, и как раз в то мгновение, когда, казалось, он уже больше не сможет оставаться без воздуха, он всплыл на поверхность.

И тут что-то крепко двинуло его по голове, снова погрузив в полубессознательное состояние. Слабеющая рука Бёртона ударилась о какой-то предмет и ухватилась за него. Он ничего не видел в этом тумане, но на ощупь все же определил, что это за штука, которая держит его на плаву. Оказалось — здоровенное бревно.

Вокруг царил настоящий бедлам — крики, вопли, кто-то совсем рядом звал на помощь. Как только он снова обрел способность думать, он отпустил бревно и поплыл в направлении женщины, звавшей на помощь. Когда Бёртон подплыл ближе, оказалось, что это голос Логу. Еще несколько гребков приблизили его к ней вплотную, настолько близко, что он смог смутно различить черты ее лица.

— Успокойся! — сказал он. — Это я — Дик.

Логу ухватилась за его плечи, и они оба тут же пошли ко дну. Он боролся с ней, оттолкнул от себя, а затем обхватил ее со спины. Логу что-то пробормотала на своем родном тохарском языке. Он ответил ей на нем же:

— Не паникуй. Мы в безопасности.

Логу, задыхаясь, прошептала:

— Я за что-то ухватилась. Так что теперь не утону.

Бёртон отпустил ее и вытянул руку. Еще одно бревно. Столкновение, должно быть, оторвало несколько бревен от носовой части плота. Но где же его корабль и где этот проклятый плот? И где находятся они — Логу и он?

Вернее всего, они провалились в щель, образовавшуюся, когда удар плота оторвал от него несколько бревен. Но ведь в этом случае течение должно было наверняка бросить основную часть плота, оставшуюся целой, прямо на скалу, размозжив всех, кто оказался бы между плотом и скалой. Но, может, их отнесло течением за выступ острова, и теперь оно уносит их куда-то дальше?

Если так, то они оказались в мешанине свободно плавающих бревен и обломков корабля. Не они ли и напирают со всех сторон на него и Логу?

Логу застонала и пожаловалась:

— Мне кажется, у меня сломаны ноги, Дик. Очень уж болят.

Бревно, за которое они уцепились, было толстое и длинное, такое, что его концы терялись в туманной мгле. Им приходилось изо всех сил хвататься слабеющими пальцами за грубую кору. Еще немного, и хватка непременно ослабнет.

Неожиданно сквозь серый туман донесся голос Моната:

— Дик! Логу! Вы здесь?

Бёртон крикнул в ответ, и минуту спустя что-то с силой ударилось о бревно. Эта штука больно стукнула Бёртона по пальцам, заставив его вскрикнуть и опять соскользнуть в воду. Он с трудом вскарабкался обратно, но тут конец шеста стремительно вылетел из тумана подобно змее, кидающейся на добычу из засады. Чуть-чуть правее, и шест оглушил бы его, а может, и проломил бы ему череп.

Он ухватился за шест и прокричал Монату, когда тот уже подтягивал его куда-то:

— Логу тоже здесь! Поосторожней с этим шестом!

Монат подтянул Бёртона к тому, что было краем плота, и Казз одним рывком вытянул его на бревна. Монат снова сунул шест в туман. Через минуту он вытащил и Логу. Она находилась в полубессознательном состоянии.

— Достаньте одежду и заверните ее. Ей надо согреться, — приказал Бёртон Каззу.

— Будет сделано, Бёртон-нак, — ответил неандерталец. Он повернулся и пропал в волнах тумана.

Бёртон сел на мокрую гладкую поверхность плота.

— Где остальные? Алиса жива?