Миры Филипа Фармера. Том 07. Темный замысел

Ты наверняка спросишь, как египтяне могли видеть солнце? Даже если прорыв в горах доходил до линии горизонта, то разве облака не застлали бы его? Ответ: да, облака затянули бы его, но лишь при нормальных обстоятельствах. Но там сложилась особая ситуация: ветер отогнал облака в то самое мгновение, когда солнце проходило мимо ущелья. Очень неблагоприятное стечение обстоятельств для Техути, надо признаться…

Ветры в тех местах дуют страшенные. Дважды они уносили облака так, что египтяне могли в течение нескольких мгновений видеть верхнюю часть Башни. В отсутствие прямых солнечных лучей, в тусклых сумерках, отраженных небом, они видели лишь какую-то темную громаду. Но этого было достаточно. Там находился некий объект, колоссальный объект. Не обязательно сделанный человеческими руками — ведь мы не знаем, люди ли те, кто владеет этой планетой или управляет ею. Но это явно было не природное образование. Объект имел слишком правильную цилиндрическую форму, чтоб считать иначе. Хотя на таком большом расстоянии, конечно, возможна и ошибка. Я думаю, это могла быть и скала.

Но вот и еще одно доказательство противоположного. Несколькими часами позже египтяне увидели, что какой-то предмет поднимается из облаков, кипящих вокруг Башни. Он был круглый и, насколько можно было судить, исходя из расстояния, огромный. Когда он поднялся высоко вверх, на нем отразились лучи никогда не заходящего здесь солнца. Потом он поднялся так высоко, что стал невидим.

Вот эта деталь взволновала меня больше всего.

— Эта Башня, должно быть, штаб или база тех, кто стоит за всем этим! — воскликнул я.

— Точно так же думаем и мы с Фриско.

Египтяне любили Техути. Несмотря на свой пугающий облик, он обладал добрым сердцем и любил шутки. Ему иногда даже удавалось сострить на египетском языке, что говорит о его незаурядных интеллектуальных способностях. В животном мире Земли человечество в известном смысле уникально — это единственный вид, который может острить. Может быть, так и следует определять понятие «человек»? Не знаю. Моя латынь со временем становится все хуже и хуже. Если встречу древнего римлянина или учителя латыни, то обязательно пройду у них курс обучения языку.

Но вернемся к рассказу Пахери. И к Техути. Если бы не его горилья сила, египтяне никогда бы не забрались так далеко, как им это удалось. Поэтому они вознесли молитвы за упокой его души и пошли вниз по тропе.

Узкий карниз тянулся наклонно, как правило, под углом 45 градусов, и надо было идти, прижимаясь одним боком к стене. Ширины карниза хватало только для одного человека, но в некоторых местах он так суживался, что им приходилось становиться лицом к стене и скользить вдоль нее, прижимаясь к ней грудью, тогда как пятки ног свисали над пропастью, а пальцы рук цеплялись за каждую, самую ничтожную неровность.

На пути вниз Эхнатон чуть не сорвался. Он споткнулся в тумане о скелет. Да, о скелет того, кому, безусловно, принадлежал тот грааль. Кости не были поломаны, поэтому египтяне решили, что человек просто умер от голода. Фараон произнес над костями молитву и столкнул их в море. Потом египтяне вышли к концу тропы. Она уходила в воду.

Египтяне пришли в отчаяние, но Эхнатон, ухватившись за выступ одной рукой, другой поднял факел и заглянул за уступ скалы.

На другой стороне уступа находилось отверстие — вход в пещеру. Эхнатон скользнул за угол скалы, вода достигала ему до колен, ноги ступали по подводному продолжению карниза. Факел фараона высветил гладкую поверхность пола пещеры, уходившего вверх под углом 30 градусов. Остальные немедленно последовали за ним. Эхнатон шел впереди всех по склону. Их сердца бились учащенно, кожа от холода покрылась мурашками, зубы выбивали громкую дробь. Один из них — наш Пахери — был так напуган, что у него на нервной почве начался понос.

Был ли это вход в жилище богов? Ожидал ли их там Анубис с шакальей головой, чтобы отвести к Великому Судье, который определит, что весит больше — их добрые или дурные дела?

И тогда Пахери стал вспоминать все бесчестные и несправедливые поступки, которые он совершил, свою мелочность, жестокость, свою жадность и неверность. Он даже решил было остаться на месте и не идти дальше. Все остальные продолжали шагать, а темнота наваливалась на плечи Пахери таким тяжким грузом, что он снова двинулся в путь, хотя и отставая от других.

Пещера превратилась в туннель, стены которого со всей очевидностью подверглись обработке металлическими орудиями. Туннель слегка изгибался, а затем метров через сто вышел в огромное круглое помещение. Этот зал освещался девятью черными металлическими лампами на высоких треножниках. Лампы имели форму шаров и горели холодным немигающим светом.