Миры Филипа Фармера. Том 16. Дейра. Повести и рассказы

Четверо из них отправились вниз на катере, а корабль остался на своей стационарной орбите, повиснув над их головами. Место, куда они направлялись, находилось на скалистом плато, примерно в пяти милях на юго-восток от ближайшего города. Город стоял на западном берегу широкой реки, вдоль которой среди пустыни, покрывавшей большую территорию в северной части континента, тянулась полоса зелени. Была ночь, и в безоблачном небе плыла полная луна. Она ярко освещала три огромные каменные пирамиды и то, что так взбудоражило членов команды «Пааджаа».

Он находился посередине большого карьера.

Спрятав свой катер в глубокой и узкой лощине, все четверо пересели в полугусеничный вездеход. Через минуту Джагу заглушил двигатель, и все вышли посмотреть.

Некоторое время они молчали. Потом Джагу, медленно подбирая слова, словно боялся себя скомпрометировать, сказал:

— Кажется, это Джома.

— Он древний, — сказал Алаку. — Очень древний. Если его сделал Мако, то вскоре после смерти. Наверное, он сразу направился сюда.

— Не спеши с выводами, — сказал Джагу. — Я бы сказал, что скорее уж здесь побывал до нас другой корабль. Но мы-то знаем, что в этот сектор кораблей не посылали. Хотя…

— Хотя что? — спросил Алаку.

— Ты прав, он древний. Смотри — на камне рябинки. Это, наверно, от песка, который приносит ветер. Взгляни на его лицо. Оно стерто. Все же он мог быть сделан когда-то давным-давно местными жителями. Это скорее всего.

Снова примолкнув, они сели обратно в вездеход и потихоньку поехали вокруг огромной статуи.

— Он смотрит на восток, — сказал Алаку. — Как раз так обещал ставить свои статуи Мако.

— Разумные обитатели многих миров в примитивном состоянии ориентируют входом на восток свои храмы, и лица их идолов и мертвых тоже часто бывают обращены туда же, — сказал Джагу. — Считать восходящее солнце, каждые сутки как бы восстающее из небытия, символом бессмертия — это естественно.

— Это, возможно, самое большое изображение Джома, — сказал Фавани. — Но на этой планете оно не единственное. На фотографиях есть и другие. Похоже, они тоже древние. Наверное, это просто совпадение. Их сделали сами местные жители. Это идолы, символы их религии.

— Или же, — сказал Алаку, — местные жители основали традицию поклонения Джома после того, как здесь побывал Мако и высек из камня эту статую. Может быть, он даже обратил их в нашу религию. И тогда они построили перед статуей храм, который мы видели. Я уверен, что эти руины были храмом. Потом они сделали и другие изображения Джома, поменьше. А много столетий спустя они перестали верить в Джома… как и мы. Хотя свидетельство истины так и осталось стоять перед их ослепленным взором…

Джагу понимал, — сколько бы они ни рассуждали об этом между собой, до истины им не докопаться. Надо было отыскать кого-нибудь, кто ее знал.

Он развернул вездеход по направлению к городу.

В предместье им стали попадаться стоящие порознь домики. Еще не проехав и мили, он нашел то, чего искал. К ним направлялась группа местных жителей. Все они ехали верхом на животных, очень напоминавших гапо из пустынь его родной планеты, не считая того, что у этих было всего четыре ноги и один горб.

Гапоподобные звери бросились от страха врассыпную; некоторые из них сбросили своих седоков. Джорума пустили в них реактивные дротики, кончики которых были смазаны парализующим составом. Сорвав со своих жертв одежду, чтобы убедиться, что тут есть экземпляры обоих полов (он знал, что дома их захотят исследовать зоологи), джорума выбрали самца и самку. Их погрузили в вездеход и повезли обратно к катеру. Через несколько минут катер уже летел к «Пааджаа».

Вернувшись на корабль, они уложили спящих аборигенов на кровать и заперли в каюте. Джагу внимательно осмотрел их и в тысячный раз задался вопросом: не наделил ли Туу и впрямь джорума природным превосходством перед другими тварями? Наверное, они действительно были сотворены по образу Туу. Эти двуногие казались долговязыми и слабыми и, главное, очень непроизводительными в смысле продолжения рода. Представители одного из полов вообще не были способны откладывать яйца или вынашивать молодь. Этот изъян сокращал способность вида к самовоспроизводству в два раза. «И вообще, — подумал он, сохранив способность к юмору даже в том полуоглушенном состоянии, в каком он сейчас пребывал, — это же лишает их трех четвертей удовольствия».

Может быть, другие разумные существа были, как думали некоторые теологи, просто плодами неудачных экспериментов Туу? А может, Туу уготовил неджорума роль низших существ?

Впрочем, задаваться такими вопросами — дело теологов. Ему предстояло отгадать куда более важную и насущную загадку. К тому же его беспокоил Алаку.

Невозмутимого Алаку, агностика, чьей единственной и неизменной страстью было упражнение собственного ума, увиденное потрясло гораздо сильнее, чем остальных.

Джагу не забыл, что ему говорил Ариги. Мы верим в то, во что хотим поверить. Метафизические вопросы не могут быть решены с помощью фактов.