Миры Филипа Фармера. Том 18. Одиссея Грина. Долгая тропа войны. Небесные киты Измаила

Он поспешно вынул несколько из них и, бережно держа их в руке, пополз за Нэймали.

— Он будет нас преследовать, пока не настигнет! — задыхаясь, сказала Нэймали. — Нам от него не скрыться!

— Ты ведь говорила, его можно убить его собственным ядом?

— Так говорится в старинных сказаниях!

Услышав позади треск веток, они поползли на четвереньках еще быстрее.

— О Зумашмарта! — воскликнула она. — Он ломает лес, сейчас до нас доберется!

— Он не может снизиться слишком быстро! — ответил Измаил. — Иначе напорется на растения! Ты же знаешь, какие у них бывают острые верхушки!

Тут прямо перед ними выскочило какое-то животное: они вскрикнули и остановились. Однако это оказался всего-навсего квишчангас, или, как определил его Измаил в первый раз, обезьяномедведь с усиками и сдвоенным носом — хоботком. С пронзительным криком и щебетом он промчался по среднему ярусу веток, а потом неожиданно свалился вниз.

Измаилу не было видно, что с ним произошло, но он решил, что его убил отравленный дротик.

Целые джунгли наполнились скрипом и треском, — это под весом чудовища растения ломались или гнулись, чтобы, когда оно продвигалось дальше, прийти в прежнее положение.

— Спаси нас, Зумашмарта! Спаси нас, Зумашмарта! — шептала Нэймали.

В джунглях перед ними жизнь била ключом. Откуда ни возьмись, возникло целое полчище тараканов девятидюймовой длины и разбежалось в разные стороны. Семейство зверюшек с двойным носом взобралось от страха на голый ствол: все они перепрыгнули с его верхушки на ветку более высокого растения.

Двое людей, не сказав друг другу ни слова, одновременно вскочили на ноги и бросились через джунгли напролом. Они спотыкались и падали, помогая друг другу подняться, и Измаил уронил свои стрелы, а искать их не было времени. Однако он взял у Нэймали ее каменный нож.

Неожиданно Нэймали остановилась. Мелкие животные все еще суетились как сумасшедшие. Но громкого шума, производимого тяжелой тушей, ломившейся сквозь заросли, уже не было слышно.

— Что такое? — спросил Измаил.

— Он поднялся выше и почти не двигается, — ответила она. — Слышишь?

Измаил постарался дышать ровнее и тише, пошире открыв рот и широко разведя руки в стороны. Он различил какое-то шуршание позади них, но на фоне треска и пронзительных воплей более мелких животных его почти не было слышно.

— Если ты помнишь, у шивараду нет крыльев — парусов, — сказала Нэймали. — Он передвигается, обхватывая растения щупальцами и подтягивая свое тело прямо над джунглями.

Измаил, для которого этот мир был воздушным Тихим океаном, воспринимал его как донную рыбу.

— Он собирался вспугнуть нас сильным шумом и потому пытался проломиться к нам сквозь лес. Зато теперь он скользит прямо над джунглями, подтягиваясь с помощью щупалец, и сможет двигаться быстро. Быстрее, чем мы можем пробиться сквозь эту чащу.

Измаил не спрашивал у нее раньше, как шивараду заглатывает свою добычу. Теперь он задал этот вопрос.

— К чему тебе это знать? — спросила она, задрожав. — Все равно ты умрешь, какая разница?..

— Ответь мне!

Она вертела головой из стороны в сторону, словно пыталась понять, где находится зверь. Наверное, он остановился, чтобы прислушаться: больше его не было слышно.

— Он капает на жертву кислотой, — прошептала она, — от этого мясо и кости превращаются в кашицу, которую он всасывает в себя через щупальца.

У Измаила родилась было дикая мысль: чтобы убить чудовище, надо бросить несколько отравленных стрел ему в рот. Но теперь эту идею придется оставить; хотя вряд ли у него бы вышло, даже если бы пасть у зверя была достаточно велика, чтобы проглотить человека.

— Он будет скользить над нами легко и бесшумно, как облако, — сказала Нэймали, — шаря своими щупальцами то здесь, то там в поисках тепла от наших тел, а его звуковые рецепторы среагируют на малейший звук. Если мы не побежим, он нас обнаружит и выпустит дюжину стрел сразу. А если снова побежать, он будет преследовать нас до тех пор, пока мы окончательно не вымотаемся, а потом убьет.

— Интересно, у него сильные щупальца? — спросил он так тихо, что она не расслышала. Он повторил вопрос, но вместо ответа, как он и ожидал, Нэймали спросила:

— К чему тебе это знать?

— Не знаю, способен ли я на такое, — сказал он, коснувшись рукой ее кожи, холодной и липкой от пота. — Надо подумать.

Теперь он понимал, что должен чувствовать кит. Измаил сидел, нырнув на дно, а убийца в это время двигался по поверхности, выслеживая его и выжидая. Рано или поздно добыча должна всплыть, и тогда охотник ее заполучит.

Снова раздался шум сгибаемых и выпрямляющихся стеблей — это зверь хватал их щупальцами, продвигаясь вперед.

Нэймали прижалась к Измаилу и зашептала:

— Надо бежать! Хотя все равно!..

— Если мы побежим в разные стороны, он сможет преследовать только одного из нас, — сказал Измаил. — Я побегу на север, вернее, сначала на северо-запад, мимо него наискось. А ты дождись — обязательно, — пока он за мной погонится, сосчитай до пятнадцати и беги на юг.

— Ты жертвуешь собой ради меня! — сказала она. — Но почему?