Миры Филипа Фармера. Том 22. Пир потаенный. Повелитель деревьев

Ноли взглянул туда, где недавно мы пересекли вход в долину, расположенный в северной ее части. Глядя невооружённым глазом, в обычных условиях было бы невозможно сказать, кому принадлежит крошечный силуэт человека, только что появившийся там. Но Калибан снял всю одежду, и солнце теперь бросало блики от бронзовой каски его темно-золотых волос и играло на бронзе его тела. Он быстро перемещался, мелькая то тут то там, будто облако, подгоняемое жарким дыханием сирокко.

Группа кенийцев отделилась от общей массы и побежала в его направлении. Они стреляли на бегу, хотя он был слишком далеко, чтобы у них был малейший шанс попасть в него. Другая группа, на склоне горы, бросилась ему наперерез. Док сделал крюк, который сразу приблизил его к ним. Такое поведение, должно быть, удивило солдат, но не убавило у них прыти. Наоборот, они с еще большим энтузиазмом полезли за ним вверх. Чего, собственно, и добивался Док.

Он передвигался по склону, прыгая от скалы к скале, как огромный бронзовый бабуин. Я никогда не видел, чтобы человек мог с такой ловкостью и так быстро карабкаться по крутому горному склону, усыпанному камнями и обломками скал.

— Он ведет их сюда, — повторил я.

Ноли, который следил за перемещениями Калибана в бинокль, спросил, не оборачиваясь:

— Зачем он делает это?

Он не стал комментировать выдающиеся способности Калибана, как альпиниста, но на его лице появилось странное выражение.

У меня не было никакого желания объяснять Ноли, что Док решил подвергнуть меня очередному испытанию.

— Сними с меня эти наручники, — попросил я его. — Я все равно не смогу сбежать, пока твоя винтовка смотрит мне в спину.

Он коротко улыбнулся и ответил:

— Ты прекрасно знаешь, что я все равно не смогу выстрелить, если только не буду вынужден. Нет, я не могу рисковать. Наручники останутся на тебе.

— Тогда хоть переведи мне руки вперед.

— Нет!

— Послушай, — настаивал я, — ты ведь не можешь бегать быстро, чтобы убежать от них. Есть только один способ остановить их: сбросить на них сверху несколько скал, в расчете что они увлекут за собой лавину. С нашей стороны склон достаточно крутой и усеян камнями. Одному тебе не под силу справиться с этим, а я ничем не смогу помочь, пока у меня руки связаны за спиной.

Он шевельнул дулом винтовки, показывая на гору:

— Пошел! Вперед! Мы еще можем попытаться сбить их со следа.

Но я больше не видел никакого смысла продолжать путь в компании с Ноли, Наши дороги должны были здесь разойтись.

Я напрягся изо всех сил. На мгновение мне показалось, что мышцы спины и рук вот-вот порвутся от напряжения. Но раздался сухой хруст, и мои руки стали свободны. Ноли попятился, с лицом, искаженным гримасой страха и изумления. Вылупив глаза, он что-то бормотал себе под нос по-албански.

Я повернулся к нему спиной и взглянул вниз, поверх нависающих над склоном камней. Калибан замедлил свой подъем, и кенийцы больше не стреляли. Около пятидесяти солдат, развернувшись в прямую цепь длиной метров в триста, медленно и осторожно поднимались за ним вверх по склону. Остальные остались в долине, у подножия горы. Они перестали стрелять, опасаясь вызвать камнепад.

Я схватил большой кусок скальной породы, весивший не менее ста пятидесяти килограммов, и высоко поднял его над головой. Я крикнул, чтобы привлечь внимание Калибана, который только что остановился, пятьюдесятью метрами ниже, на таком узеньком карнизе, что я едва разглядел его. Его руки цеплялись за невидимые отсюда трещины. Он откинул голову назад, и наши взгляды встретились. Сейчас, в застывшем состоянии, он казался статуей, высеченной из той же скалы, к которой прильнул всем телом.

— Лови, Калибан! Это тебе! — крикнул я и бросил огромный камень вниз.

Должно быть, он был поражен, увидев нас здесь, так как наверняка думал, что мы находимся не менее чем в километре отсюда и продолжаем делать все зависящее от нас, чтобы увеличить этот отрыв.

Камень полетел вниз, подпрыгнул на каком-то выступе и, описав дугу, ударился в склон в трех метрах выше головы Калибана, а затем кувырком понесся по спуску, увлекая за собой тучу земли и камней. Облако пыли заслонило Дока, и я с трудом угадывал его фигуру, все еще цепляющуюся за карниз.

Я поднял камень чуть меньшего размера и бросил его вслед за первым. Он проложил себе другую дорогу. Несмотря на мешающую ясно видеть пыль, мне показалось, что на этот раз камень задел Калибана. Во всяком случае, он упал точно туда, где Док приклеился к отвесной стене, и я надеялся, что он не успел поменять свою позицию. Я действительно надеялся? Я почувствовал себя слегка разочарованным при мысли, что наши отношения прервались столь внезапным образом, и, в каком-то смысле, я даже сожалел, что так легко от него избавился.

Более того, я был просто удивлен, что он позволил себе остаться на том же месте на секунду дольше, чем то было ему возможно.