Миры Гарри Гаррисона. Том 03

Волосы рассыпались у нее по плечам, скрывая бретельки ее полупрозрачной ночной рубашки. От этого я совершенно потерял голову. Став на колени перед кроватью, я обнял Анжелину за плечи и заглянул в глаза, пытаясь найти ответы на все вопросы. Разорванная цепочка с медальоном лежала рядом на тумбочке. Я взял его.

— Неужели ты не понимаешь, что эта девушка осталась только в твоей памяти, — сказал я. Анжелина не шелохнулась. — Все прошло. Ты была ребенком, а теперь стала женщиной. Той девушки давно не существует!

Размахнувшись, я швырнул медальон а окно.

— Ты не похожа на эту девушку из прошлого, Анжелина! — почти закричал я. — Ты — это ты и больше никто!

Я поцеловал ее, на этот раз она меня не отталкивала. Я нуждался в ней, а она — во мне.

Глава восемнадцатая

Уже светало, когда я перенес тело убийцы в графские покои. Меня лишили удовольствия разбудить его — это уже сделал начальник охраны, обнаруживший убитого часового на крыше. Смерть наступила от удара отравленным кинжалом. Охранники вместе с графом столпились возле погибшего, высказывая свои догадки о причине его смерти. Они заметили меня, лишь когда я бросил тело убийцы рядом с убитым часовым. От неожиданности они вздрогнули.

— А вот и убийца, — не без гордости сообщил я.

Граф Касситор, судя по всему, узнал этого головореза, так как задрожал всем телом и выпучил глаза. Очевидно, это был какой-то родственник по линии жены — шурин или деверь. Думаю, он никогда не верил, что семейство Радебрехен исполнит свою угрозу мести.

Но нервозность начальника караула навела меня на мысль, что я ошибся. Он переводил взгляд с трупа на графа и обратно. Мне стало интересно, какие мысли роятся в его тупой башке. Дело было явно нечисто, и я задумал выяснить, в чем загвоздка. Я решил при первой же возможности по-приятельски поболтать с начальником караула. Пожевав губами и похрустев пальцами, граф приказал убрать трупы.

— А вы, Бент, останьтесь, — сказал он, когда я собрался уйти вместе с остальными.

Я уселся в кресло и стал ждать, пока он закроет дверь на ключ. Затем он направился к бару и выпил залпом полный стакан местного пойла. Наливая себе второй, он вспомнил обо мне и предложил отведать этой отравы. Разумеется, я не стал отказываться. Потягивая отвратительную жидкость, я размышлял, чем же так обеспокоен граф.

Проверив, все ли двери закрыты, граф захлопнул единственное окошко. Открыв специальным ключом нижний ящик своего стола, он вытащил оттуда небольшой электронный прибор с кучей индикаторов и телескопической антенной.

— Ничего себе! — заметил я, когда он выдвинул антенну.

В ответ он лишь исподлобья взглянул на меня и стал настраивать прибор. Лишь когда на индикаторе загорелась зеленая лампочка, он заговорил.

— Знаете, что это такое? — спросил он, указывая на прибор.

— Конечно, — ответил я. — Правда, на Фрейбуре таких не видел. И не думал, что они здесь есть.

— А их тут и нет, — пробормотал он, добиваясь максимальной яркости зеленой лампочки. — Это единственный прибор на всей планете, и я хочу, чтобы вы никому о нем не рассказывали. Никому, — повторил он.

— Меня такие вещи вообще не интересуют, — равнодушно ответил я. — Думаю, что у каждого человека есть право на свои тайны.

Я сам любил тайны и пользовался такими определителями подслушивания не один раз. Они сразу же засекали любые электронные подслушивающие устройства и сообщали об этом условным сигналом. Можно, разумеется, обмануть такой определитель, но это нелегко. Пока никто не знал, что у графа имеется такой приборчик, он мог быть уверен, что его никто не подслушивает. Но кто мог его подслушивать? Граф находился в центре замка и прекрасно знал, что «жучки» работают только на близком расстоянии. Я смекнул, что дело здесь нечисто, и уже догадывался, кого опасается граф.

— Вы неглупый человек, граф Дибстол, — сказал он, имея в виду, что я значительно глупее его. — Вы много путешествовали, бывали на других планетах. Конечно, вы видите, в каком отсталом и угнетенном мире мы живем. Поэтому вы и согласились помочь мне сбросить это ярмо с шеи нашей планеты. Ради победы не страшны никакие жертвы.

От напряжение он даже вспотел и вернулся к своей ужасной привычке хрустеть пальцами. Там, куда Анжелина заехала ему бутылкой, голова была заклеена пластырем. Я надеялся, что она у него раскалывается от боли.

— Эта чужестранка, которую вы охраняете… — Повернувшись в сторону, граф продолжал наблюдать за мной краешком глаза. — Она, конечно, оказала нам значительную помощь, но сейчас ставит нас в затруднительное положение. Один раз на нее уже покушались, будут и другие попытки. Радебрехены — древнее и уважаемое семейство. Присутствие здесь этой женщины оскорбляет их самолюбие. — Отхлебнув из бокала, он выложил главный козырь. — Думаю, что вы сможете выполнить ее работу. Не хуже ее, а, может быть, и лучше. Что скажете?