Миры Гарри Гаррисона. Том 11

— Вот и вся моя история, — воскликнул Сергеев и снова зашагал из угла в угол, волоча за собой звенящую цепь. — С тех пор я тут и торчу. Жертва этих кретинов аборигенов. Я пахал на них, как раб, и жил с реальностью этой системы, этого взбесившегося свободного предприятия. Здешний народ потрясающе эгоистичен, абсолютно лжив и фантастически ленив. Всю свою жизнь они только и делают, что пасут животных и воюют друг с другом. Форбрадженцы построили эту полностью автоматизированную и саморемонтирующуюся упаковочную фабрику — но местные жители настолько ленивы, что не хотят за ней даже присматривать. Вместо этого они похитили меня, совершенно незнакомого для них человека, и заточили здесь, чтобы я следил за оборудованием.

— А вы не пробовали отказаться?

— Конечно же, пробовал! — взревел Сергеев. — Тогда они перестали приносить мне еду. Теперь я с ними сотрудничаю. Это работа для идиота — сиди себе да наблюдай за стрелками. Машины все делают сами, абсолютно все. Теперь освободите меня, и мы навсегда покинем эту дыру.

— Скоро, уже скоро, — ответил Генри, и компьютер, уловив успокаивающие интонации в его голосе, растянул губы робота в улыбку. — Здесь вы в полной безопасности, и как только я закончу расследование, вы выйдете на свободу…

— Сейчас! Немедленно! — загрохотал Сергеев.

— Вы должны понять, что я несу ответственность не только перед вами, но и перед местными жителями. Не советую снова душить робота — вы ничего этим не добьетесь, лишь выйдете из себя. Нам же предстоит другая работа — сунуть нос туда, где нас не ждут. С этой планетой что-то не в порядке, и я намерен выяснить, что именно. Здесь вы спокойно подождете, пока я завершу свою миссию. Это займет всего лишь несколько дней…

— Вы бросаете меня здесь одного. Вы sveenya, sabahkah, gloopwy!..

— Боже, как хорошо вы помните родной язык после стольких лет путешествий! В одиночестве вы не останетесь, потому что робот будет постоянно подключен к моему компьютеру. Он сможет петь вам песни или читать книги. Словом, развлекайтесь, пока я не вернусь.

Генри торопливо отключился, потому что командор продолжал кричать и некоторые из слов показались ему хорошо знакомыми.

— К кораблю приближаются три экипажа, — объявил компьютер.

— Замуруй ведущий к прилавку туннель, погрузи прилавок обратно на корабль и запри люк. Охладителем для воды и всем прочим можно пожертвовать.

— Будет сделано, как прикажете.

Генри покинул зарытый корабль и медленно и задумчиво зашагал к своему. Он сосредоточенно хмурился и потому не заметил ни прохладной прелести заснеженного пейзажа, ни мелодичных ритмов негромкой музыки. Кусок туннеля, ведущий к прилавку, был уже засыпан, и робот-сварщик прилаживал металлическую пластину на бывший вход. В конце туннеля Генри поджидал одноместный лифт, и едва он встал на платформу, она тут же начала подниматься, сначала сквозь грунт к поверхности, затем через полую посадочную опору — в корабль.

Войдя в центральный пост, Генри плюхнулся в кресло перед экраном и повернул переключатель. Экран засветился, и он увидел прекрасную картинку, передаваемую расположенной высоко на корпусе корабля камерой.

Механическая рука как раз заканчивала погрузку последних из его вещей, и люк вскоре закрылся. Как раз в этот момент три гусеничные машины остановились возле корабля, пропахав в песке борозды, одна из них намеренно раздавила охладитель для воды. Выскочили люди и принялись палить по кораблю. Засверкали вспышки выстрелов. Генри услышал, как где-то внизу о корпус со звоном бьют пули. Но чтобы произвести на корабельный компьютер должное впечатление, им стоило бы прихватить более мощное оружие. Затем некоторые из нападавших собрались в кружок, посовещались, сблизив головы, затем снова забрались в машины и умчались во весь опор.

— Вечно они куда-то мчатся, — сказал Генри. — Наверное, смылись, чтобы задумать новые проказы. — Он загрустил и призадумался. — Мне тоже пора поразмыслить. С этой планетой явно что-то не в порядке.

Корабль, поскольку его ни о чем не спросили, промолчал, но терпеливо продолжал слушать, мерно дыша струйкой воздуха из кондиционера. Генри хмуро наблюдал в иллюминатор, как на краю пыльной равнины садится солнце.

— Я голоден, — сказал он. — Дай мне пищу для моих мыслей. Сваргань-ка мне бифштекс из слагтерской говядины, которой мы запаслись на Форбраджене. Должно быть, она успела здорово постареть, проделав путешествие в столько миллионов миль.

— Бифштекс среднепрожаренный, зеленый салат с чесночным соусом, чесночный хлеб и бутылка лучшего красного вина.

— Все прекрасно, только убери отовсюду чеснок. Он разрушит мой образ для публики, если мне придется с кем-нибудь говорить — или выдаст в темноте мое присутствие, если уж тебе требуется более практический довод.

Обед был подан, когда солнце скользнуло за горизонт, продемонстрировав напоследок красочный набор пурпурных, красно-золотых и зеленых оттенков на закатном небе. Генри наелся и напился, а тяжесть отменной еды в желудке навела его на глубокие размышления.