Миры Гарри Гаррисона. Том 21

— Правильно. Но что в этом важного?

— Для меня важнее этого нет ничего. Я слишком долго думал, как мараг. Они, мургу, не в состоянии сделать ничего такого, что нс жило бы, не ело и не умирало. Не знаю, как они это делают, и, думаю, никогда не узнаю. Но я был глуп и думал только о том, что можно вырастить. Так как это делают мургу. И все, что я задумывал, все, что намечал, делал, как мургу. Я всегда пытался думать как они. Это было ошибкой, и отныне я поворачиваюсь к ним спиной. Я — тану с ног до головы, а не полумараг, И теперь я вижу правду.

Пусть стреляющие палки умрут. Они нам ни к чему. Это я решил, что они нам необходимы, а другие поверили мне. Хватит.

Армун испугалась.

— Не говори так: без стреляющих палок мы погибнем в южных лесах, а на севере — только холод и снег. Нельзя так говорить.

— Слушай и понимай. Я — только охотник. Могу погибнуть завтра, мог умереть вчера. Стреляющими палками мы пользуемся из-за меня. Когда я жил среди мургу, я видел, как они убивают ими любого зверя, невзирая на его величину. Я увидел это и подумал: будь у нас такое оружие, мы бы тоже сумели уцелеть на юге.

Мы добыли их, и теперь судьба тану зависит от стреляющих палок — а так не должно быть. Надо найти способ обходиться без них, естественный для тану.

Если мы сможем выжить лишь благодаря оружию мургу, — тогда все мы наполовину мараги, а не я один.

Хватит, говорю. Все мы должны снова стать тану. Это ясно.

— Нс понимаю, — недоуменно сказала Армун.

— Помнишь остров мургу? Когда ты зажигала костер, а Калалекв убивал живые лодки мургу.

— Да, так было.

— Пусть он покажет нам, как убивать этим способом всяких мургу. Научимся делать таккуук. Черный яд в пузырях, от запаха которого выворачивает наизнанку.

Обмакни в него стрелу — и убьешь любого марага.

Видишь разницу? Те вещи, которые мы умеем делать, не умирают — это не стреляющие палки, которые болеют и дохнут. И умение делать яд не сгинет со смертью одного охотника — все будут уметь его делать.

Будем делать таккуук и жить, где пожелаем.

— Думаю, я поняла теперь… поняла, как это для тебя важно. А что если мы не сможем делать таккуук.

Что тогда?

Он поднялся и потянул ее за руку.

— Надо понять, как его делать. Спросим не откладывая. Что может сделать один охотник, сумеет повторить и другой. Помни — мы не мургу. И не должны стараться на них походить. Быть может, когда-нибудь мы сумеем оценить их познания, умение преображать животных. Когда-нибудь. А сейчас нам не нужны их знания. Пошли к Калалекву.

Парамутан лежал на спине и, пыхтя, жевал здоровый кусок сырой печенки его лицо и руки были в крови.

Живот после пиршеств раздулся, но он не сдавался.

— О, ты самый великий едок среди парамутанов! — похвалил его Керрик.

— Воистину. Это ты верно сказал. Но я и самый великий охотник…

— Значит, ты знаешь все?

— Абсолютно!

— А ты умеешь делать таккуук?

— Калалекв знает все, что только можно знать. Его таккуук замертво уложит самого большого из уларуаквов.

— Не объяснит ли мохнатый и мудрый парамутан простодушным тану, как это делается?

— Никогда! — крикнул тот и захохотал.

Керрик и Армун даже подумать не могли, что это так смешно. Насмеявшись, прожевав и проглотив кусок печени, парамутан объяснил;

— Это очень важное и сложное умение. Меня ему научил отец, я передам его моему сыну, Кукуджуку, когда он станет взрослым. Но ты взрослый охотник и можешь узнать все сейчас. Только придется заплатить за тайные знания.

— Это справедливо! Чего же ты хочешь?

— Цена высока — каменный нож с острейшим краем.

Керрик достал нож и молча протянул парамутану.

Калалекв провел пальцем по лезвию и обрадованно забормотал:

— Тогда я объясню тебе, а потом все покажу. Ты должен будешь поймать особую рыбину, смешать ее кровь и внутренности и закопать эту смесь где-нибудь в теплом месте. Потом выкопаешь, добавишь сок из корней высоких цветов, что растут только на этом побережье. Вот почему мы возвращаемся сюда. Меняться и добывать эти корни. Они нужны, чтобы получить настоящий таккуук. Они усиливают крепость яда. Вы и рыбачить будете с таккууком?

— Мы охотники. Яд нужен нам, чтобы смазывать наконечники стрел и не бояться в лесу огромных мургу.

— Не бойся, таккуук убьет их.

— Мы уже набоялись досыта, — проговорила Армун. — Хватит.

Ее страху пришел конец. Арнхвит не станет марагом.

Керрик будет один ходить к своему Другу. Пусть разговаривает с ним, как она с парамутанами. Когда-нибудь эта тварь умрет. И все кончится. Придет конец всем страхам.

— Ты боишься идти на остров, — сказал Долл, сплюнув на песок.

— Не боюсь, а просто не хочу, — возразил Арнхвит. — Это тебе надо бояться — твой отец отлупил тебя, заметив на острове. Ты плакал тогда — я видел.

— И я! — завопил один из мальчишек и бросился бежать, когда Долл кинулся за ним.

Арнхвит тоже отступил — он был ниже, чем Долл, и не смог бы одолеть его в схватке. Оставалось только надеяться, что тот обо всем позабудет. Этому не суждено было осуществиться. Так и не поймав обидчика, Долл вернулся и больно ткнул пальцем Арнхвита в живот.