Миры Гарри Гаррисона. Том 21

— Что сказал мохнатый? — спросил Ханат, выбивая зубами дробь.

Посинев от холода, он закутался в одну из своих новых шкур.

— Они хотят меняться.

— Мы тоже! На будущий год придем пораньше и сделаем порро. Им понравится.

— Даже и не думай, — сказал Керрик, — ты ведь не жил с ними зимой под снегом. Они странный народ.

— А мне нравятся, — вмешался Моргил, — они веселые. А теперь скажи, что за вонючую черную грязь ты зарывал? Я до сих пор чувствую ее запах.

— Эта грязь сохранит нам жизнь, когда они умрут, — сказал Керрик, показывая свой хесотсан. — Парамутаны умеют делать сильный яд, называемый таккуук.

Им они убивают самого большого морского зверя. Им можно убивать и мургу. Теперь мы знаем, как его делать. Я-то всего не помню. Его Армун с Калалеквом варили. Все довольно сложно.

— Не очень, — отозвалась Армун. — Просто нужно, чтобы кровь и внутренности перегнили как следует, потом надо добавить коренья. Я знаю это растение, нам всегда запрещали подходить к нему и трогать. Теперь я поняла почему.

— Эта вонь сразит раньше нас, чем мургу, — проворчал Ханат.

— Не думаю. — Керрик поднял копье. — Второй раз его надо зарывать в маленьких кожаных мешочках вместе с наконечниками. Будем закапывать с ним стрелы, специальные стрелы для мургу. И когда будем стрелять в марага, наконечник проткнет мешочек, острие войдет в тело, яд выльется, и тварь погибнет.

— Так и сделаем, — с огромным энтузиазмом откликнулся Моргил. — Мы тебе поможем, Армун, и наделаем кучу стрел с таккууком. А потом предложим их в обмен другим саммадам. Или пойдем в долину саску — поменяем на ткань.

— Ты, наверное, скоро разучишься охотиться, — сказала Армун. — Все бы тебе меняться.

— А что? Захочу — поохочусь, но и меняться — дело хорошее,

Шкур и мехов оказалось столько, что Ханату и Моргилу пришлось вырезать шесты для травоиса. Волокуша была тяжелой, и они по очереди тащили ее на юг.

Ночи стояли холодные, днем тоже было зябко, но под новыми шкурами было так тепло спать.

«Звезды здесь как будто поярче, чем на острове, — подумал Керрик, вглядываясь в небо, когда Армун заснула. — Если звезды — тхармы охотников, то где же им светить ярко, как не на севере, где погибли тану.

Когда-нибудь снега растают, и они снова вернутся в горы. А пока — все живы, саммады растут, и мургу не страшны, даже если сдохнут все хесотсаны. Завтрашнее завтра сулит добро. Так частенько говорили иилане'».

Припомнив эти слова, Керрик машинально шевельнул ногами и сложил руки. Армун застонала во сне, и он замер.

Забыть иилане' и быть только тану…

Они быстро шли по знакомой тропе. Дважды на них набрасывались большие мургу, и тогда приходилось обращаться к стреляющим палкам. Ели досыта. Когда Ханат или Моргил не тянули травоис, они по очереди исчезали в лесу и возвращались с убитым марагом или оленем. Каждую ночь путешественники разводили костер, жарили мясо и наедались на весь завтрашний день.

Так они продвигались на юг.

Вскоре им попалась тропа, которая вела к другим саммадам, Завязался спор — не свернуть ли. Ханат и Моргил желали меняться. Керрику было все равно, но Армун держалась твердо.

— Нет. Может быть, они на юге. Если нет — то вы вдвоем в любое время можете сходить к ним. Возвращаемся домой! Там мои дети, и я хочу их видеть.

Она с укором посмотрела на Керрика.

— Ах да. И я тоже, не будем останавливаться. Идем к нашему острову.

Дни становились короче, и за день им уже не удавалось много пройти. Это раздражало Армун. Она стала заставлять охотников пускаться в путь затемно и не останавливаться до глубокой ночи.

— Я устал, — однажды вечером сказал Ханат, глядя на темнеющее небо. По-моему, пора остановиться.

— Идем дальше, — сказала Армун. — Я тоже устала, но если доберемся до стоянки возле ручья сегодня, то завтра еще до темноты придем на остров. Иначе я пойду одна. Дайте мне стреляющую палку.

— Ладно-ладно, — отозвался Ханат, налегая на кожаные лямки.

Ночью шел дождь, поутру слегка прояснилось. Армун разбудила охотников, смеясь в ответ на их ворчание. Выйдя на тропу, все заторопились — хотелось побыстрее оказаться дома. Днем они даже не стали делать привал и перекусили на ходу холодным мясом.

И ничего не пили — каждый из них мог целый день обходиться без воды.

Керрик не заметил бы тропы, ведущей к острову, но Моргил вовремя остановил его. Не доходя до брода через пролив, они повстречали охотников из своего саммада. Раздались приветствия, сопровождаемые одобрительными возгласами при в 'да мехов и шкур. Охотники вызвались помочь доставить новые приобретения в лагерь.

Едва они подошли к стоянке, Херилак разразился приветственным воплем. Из шатра появилась Малаген с Исель на руках. Девочка с радостным смехом потянулась к матери, Армун схватила ее и прижала к груди.

— Значит, парамутаны приходили, и вы менялись, — сказал Херилак, щупая мягкие шкуры.

— Да, саммадар. И даже более того, — ответил Керрик. — У них есть штука, которая зовется таккуук, и мы научились ее делать. Это очень важно для тану.

— А где Арнхвит? — спросила Армун, прижимая к себе дочь и оглядывая собравшихся детей. — Где он?