Миры Империума

В центре огненный человек собственной персоной склонился над распростертым телом - гигантской фигурой в бесформенном комбинезоне. Руки его — странные светящиеся конечности в неуклюжего вида перчатках — со сверхчеловеческим проворством вцепились в жертву, и незнакомец выпрямился. Времени на пассивное созерцание раскаленного докрасна убийцы у меня больше не оставалось. Зато оставался шанс спасти его жертву. Если воспользоваться крохотным преимуществом внезапной атаки и ударить достаточно быстро...

О жуке-пистолете я позабыл напрочь. Ворвавшись в кладовку, я прыгнул на огненного человека и, уже пролетая сквозь стену исходившего от него жара, увидел, как тот с невероятной скоростью, единым движением, успевает развернуться в мою сторону, вскинуть руку и сделать стремительный шаг назад...

Из его растопыренной пятерни мне навстречу с треском вылетели длинные розовые искры. Ощущая себя ныряльщиком, ни с того ни с сего зависшим в воздухе, я не только успел разглядеть их резкое электрическое сияние, но даже расслышал отчетливое «чпок!» в тот момент, когда миниатюрные молнии соприкоснулись с моим телом...

Безмолвный взрыв превратил весь мир в сплошное слепяще-белое марево, зашвырнув меня в воронку небытия.

Долгое время я лежал, цепляясь за смутный и бесформенный сон, служивший мне укрытием от неясного воспоминания о дымящихся следах, пустой комнате и фантастическом светящемся человеке, склонившемся над своей жертвой. Я застонал, снова попытался уплыть за сновидением, но лицо ткнулось в твердый холодный бетон, и мутная тошнота с привкусом медных монеток возвестила о возвращении меня в реальность. Нащупав пол, я изо всех сил уперся в него руками. Лицо оторвалось от мусора, и я заморгал, прочищая слипшиеся глаза.

Тьма, безмолвие, пыль и пустота придавали кладовке сходство с ограбленной могилой. Я поскреб сухие губы старой теннисной тапкой, оставленной кем-то у меня во рту вместо языка, и, предприняв усилие, более удачливым персонажам наверняка сулившее медаль Конгресса[18], сел. Голова гудела не хуже Колокола Свободы[19] за секунду то того, как он треснул.

Я исхитрился встать на четвереньки, а разложив процесс на более простые этапы, даже поднялся на ноги. Затем принюхался. Запах гари исчез. Незнакомец — тоже. Моя добыча даже не задержалась посмотреть, все ли со мной в порядке. Он, или оно, не только отсутствовал здесь некоторое время — огненный человек не поленился еще и труп с собой уволочь.

Слишком слабый свет не позволял обследовать помещение более подробно. Пошарив по карманам, я извлек массивный запальный факел имперского производства. Добыть желтое дымное пламя удалось только с третьего раза. Я прищурился, высматривая цепочку обугленных следов, указывающую направление дальнейшего маршрута сияющего незнакомца.

Следов не было.

В надежде разыскать виденные ранее шрамы на полу я повторил весь путь до двери, затем вернулся обратно, лавируя между картонными коробками и стопками таблеток паркетного воска. Следов не было. Даже самых старых. Только мои собственные. Пыль лежала толстым, ничем не потревоженным слоем. Никаких отметин, указывающих, где свалилось тело жертвы, ни свидетельств моего безумного броска через все помещение. Лишь одни легкие вмятины там, где я поднимался на ноги, не позволили мне окончательно прийти к выводу, будто мое нынешнее существование — просто сон. Я слышал о людях, щипавших себя с целью проверить, не спят ли они. Мне такой способ всегда казался глуповатым, ведь щипок может присниться точно так же, как и любое другое, более приятное ощущение. Тем не менее я с мрачным видом собрал пальцами складку кожи на тыльной стороне ладони, сильно сжал... и почти ничего не почувствовал.

Нет, этот метод ничего не доказывал. Я поплелся к выходу, ощущая себя тем самым умником, что, желая сэкономить на транспорте, решил пешком добираться до кладбища.

Свет в коридоре не горел, правда, от стен и пола, казалось, исходило смутное фосфорическое сияние. Вид деревянных половиц ни малейшего облегчения не принес. Выжженные на них следы несколько минут назад были темными, обугленными, отчетливыми. Теперь передо мной поблескивал тусклый лак без единой отметины.

К тому времени, как я протиснулся мимо двери, ведущей на первый этаж, гул в голове уменьшился до еле слышного жужжания пойманной в кулак мухи. Молочно-белый стеклянный шар, свисающий с высокого потолка, сердито смотрел на меня нездоровой мерцающей синевой. Казалось, в неподвижном воздухе безмолвного коридора висит черноватая дымка, придавая знакомой перспективе мраморного пола и лакированных дверей погребальный оттенок.

Дверь у меня за спиной захлопнулась с пугающе громким металлическим стуком. Я несколько раз втянул ноздрями подкрашенный воздух, но не смог уловить ни малейшего намека на дым. Осмотр дверного косяка также оправдал самые неприятные ожидания: на ровной темно-коричневой поверхности отсутствовал даже намек на отпечаток горящей ладони.