Миры империума(сборник фантастических романов)

— Ну вот, подфартило, — философски сказал Стонруб, отпирая дверь камеры. — Похоже, нам не удастся встретиться с тобой на профессиональном уровне сегодня ночью, малыш. Но все равно мне было приятно с тобой познакомиться. Может, как-нибудь в другой раз.

— Не сомневаюсь, — сказал Лафайет. — Послушай, Стонруб, а что ты знаешь об этой… э-э-э… леди Андрагоре?

— Да ничего особенного. Просто — что она самая богатая и самая красивая леди во всем Меланже. И что страсть герцога к ней горит, как Чикагский огонь.

— Ты знаешь о Чикагском пожаре?

— Конечно. Пивнушка. Сгорела на прошлой неделе. А что?

— Да нет, неважно. Так ты говоришь…

— Да, жаль его светлость, что ему никогда не удастся поближе познакомиться с ее светлостью.

— Почему?

Стонруб ухмыльнулся и понизил голос:

— Потому что у нее есть другой, приятель. Об этом всюду говорят.

— Другой?

Лафайет почувствовал, как его сердце подпрыгнуло до самого горла и опустилось обратно.

Стонруб ткнул локтем Лафайету под ребра.

— Герцог Родольфо этого не знает, но он играет вторую скрипку после одного мошенника по имени Лоренцо Долговязый — или это Ланцелот Счастливчик?

— Лоренцо Долговязый? — прохрипел Лафайет, глядя, как Стонруб снимает с него колодки.

— По правде говоря, — сказал ДИС тоном человека, который посвящает своего знакомого в тайну, — даже сейчас объявлено, что миледи направляется в гости к своей тетке-старушке и ее двенадцати кошкам. Но, между нами, ходят слухи, что она направляется в охотничью избушку Закличаре, чтобы провести медовый месяц с этим счастливчиком.

— М-медовый месяц?

— Угу. Ладно, пойдем, я передам тебя служанке, чтобы она подготовила тебя к встрече с герцогом.

Когда Лафайет, чистый, сытый, одетый в новые шелковые одежды, которые были ему почти впору, был введен в комнату, герцог Родольфо сидел в большом мягком кожаном кресле.

— Садись, Ланцелот, — приказал герцог, явно заставляя себя разговаривать сердечно. — Вино? Сигару?

Он помахал рукой в направлении небольшого удобного кресла и низкого столика, уставленного бутылками и стаканами.

— Благодарю.

Лафайет с благодарностью опустился в кресло, потом зевнул, чуть не вывихнув себе челюсть.

— Прошу прощения. Просто я обычно ложусь спать значительно раньше. Кстати, меня зовут Лафайет.

— Ты хорошо пообедал?

— Так хорошо, как это только было возможно, если учесть, что одновременно шесть девушек терли мне спину, наклеивали пластырь на мои ссадины и массировали ушибы. Хотя я, конечно, вполне ценю такую заботу.

— Превосходно. А теперь давай прекратим ходить вокруг да около, Ланцелот. Какова твоя… э-э-э… связь с леди Андрагорой?

Герцог отхлебнул глоток вина и резко искоса посмотрел на Лафайета.

— Моя связь с леди Андрагорой? — повторил Лафайет. — Гм, как это… то есть я хочу сказать, что я — ее муж.

Лицо герцога закостенело.

— Ее муж?

Его голос рубанул воздух, как гильотина.

— Ее отчужденный муж, — торопливо поправился О'Лири. — Мы практически не знакомы друг с другом.

— Никогда не слышал, чтобы миледи была замужем, — опасным тоном сказал Родольфо.

Он потянулся к бутылке с виски, налил себе на два пальца и опрокинул стакан в горло.

— Тем более — что она разведена.

— Она очаровательная девушка, — торопливо продолжал Лафайет. — Веселая такая, жизнерадостная…

— Можешь оставить при себе свои интимные воспоминания, — отрезал Родольфо. Он закусил губу. — Возможно, это объясняет доклад капитана Рипцога о том, что ты пытался заговорить с нею на улице, пока тебя не оттеснила стража.

— Он… — начал было Лафайет, — очень настойчивый человек, этот капитан.

— Хотел бы я знать, чем ты так оскорбил изумительную леди, что заслужил такое отвращение с ее стороны.

— Я думаю, что все началось с хлопушки в постели, — начал О'Лири, затем заметил черное облако, наползающее на герцогские черты. — Хлопушка — это ее кошка, — сымпровизировал он торопливо. — Она настаивала на том, что будет с ней спать.

А так как у меня просто аллергия к кошкам — ну, вы сами должны понять, что это была за женитьба.

— Ты хочешь сказать, что никогда… что ты не…

— Вот именно.

Лафайет отер со лба пот кружевным рукавом и налил себе добрую порцию виски.

— Считай, что тебе очень повезло, Ланцелот, — сказал Родольфо стальным голосом. — В противном случае я вынужден был бы немедленно тебя казнить, Ланцелот.

— Лафайет. И давайте не будем начинать все сначала, — сказал О'Лири, переведя дух от крепкого виски. — Вы велели меня отпустить и привести сюда по какой-то причине. Ну, так я вас слушаю.

Герцог начал барабанить пальцами по столу, потом резко остановился.

— У меня возникло чувство привязанности к этой леди, — сурово сказал он. — Соответственно, я пригласил ее провести со мной уикэнд в моем зимнем дворце. Вместо того, чтобы радостно принять эту честь, она сослалась на то, что еще раньше договорилась навестить престарелую родственницу.

— И?

— Возможно, я слишком мнителен, но мне показалось, что в ее обращении все-таки сквозил легкий холодок.

Герцог налил себе еще виски.

— Может, ты не в ее вкусе, — предположил Лафайет, не отставая от герцога.

— Не в ее вкусе? Что ты этим хочешь сказать?