Миры империума

Он проскользнул под брезент, я за ним — мимо колченогого стола, заваленного горшками. Старая карга сидела на табуретке и не взглянула на нас. Грос выглянул на узкую пыльную улицу и нырнул в толпу прохожих. Я следовал за ним по пятам. Мы шли мимо громко разговаривающих, жестикулирующих покупателей и мелких торговцев, прислонившихся к облепленным мухами лоткам со снедью, мимо обшарпанных магазинчиков, ковыляющих нищих, чумазых мальчишек. Улица была завалена мусором и пищевыми отходами, то и дело попадались голодные собаки. Никто не обращал на нас ни малейшего внимания — мы выбрались без всякого затруднения.

Я вспотел под тяжелым плащом, который дал мне Грос. Мухи жужжали у моего распухшего лица. Какой-то нищий, скуля, протянул ко мне изможденную руку. Грос проскользнул между двумя оживленно спорившими толстяками. Я хотел последовать за ним, но в это время толстяки отправились дальше, пришлось их обойти.

Вдруг я увидел парня в желтоватом хаки с суровым лицом, протискивавшегося сквозь толпу. Передо мной прошмыгнула собака, и я невольно отпрянул назад. Раздался крик, люди побежали в разные стороны, толкая меня. Тут я увидел Гроса. Он смотрел на солдата. Солдат в два прыжка очутился возле Гроса, схватил за плечо и повернул к себе. Заскулил щенок, попав мне под ноги. Солдат наносил Гросу удары тяжелой дубинкой по голове.

Прогремели два выстрела, и я увидел убегающего Гроса. Голова его была окровавлена. Солдат лежал в пыли навзничь и бился в конвульсиях.

Я пошел вдоль стены, стараясь перехватить Гроса или хотя бы не потерять его из виду. Толпа расступилась, давая ему дорогу.

Внезапно передо мной вырос еще один солдат с дубинкой. Я бросился в сторону и поднял вверх руку. Солдат отскочил и отдал честь, сказав: "Извините, сэр". Должно быть, он мельком видел мою форму сквозь развевающийся плащ.

Грос в этот момент упал на колени в пыль, голова его безжизненно повисла. Из переулка выбежал солдат и выстрелил Гросу в голову. Грос свалился на спину и затих. Пыль смешалась с кровью на его лице. Толпа сомкнулась. С того момента, как его опознали, Грос был обречен.

Я остановился, пытаясь вспомнить, что говорил Грос своим людям. Я совершил непростительную ошибку, всецело на него полагаясь. Он говорил о каких-то воротах, о документах… Но я не знал никаких ворот и у меня не было документов. Теперь понятно, почему эти бандиты торопились покинуть свое подземелье до захода солнца. Очевидно, с наступлением ночи ворота закрывались, и не так-то легко было покинуть город.

Я продолжал идти, стараясь не привлекать внимания и придерживая плащ, чтобы не был виден мундир.

Грос назначил своим людям место сбора на воровском рынке. Я пытался вспомнить Алжир, где провел несколько дней года два назад, но все, что осталось в памяти, это Казбах и ярко освещенные улицы в европейской части города.

Я быстро прошел мимо места, где, окруженный толпой, лежал убитый солдат, затем мимо Гроса, тоже окруженного толпой. Повсюду были солдаты, размахивающие дубинками.

Они протискивались сквозь толпу. Пригнувшись, я наконец выбрался из толпы на открытое место. Улица поворачивала влево и стремительно уходила вверх. Здесь уже была какая-то мостовая, магазинчиков и лотков поменьше. На балконах висело белье.

Впереди виднелись ворота. Перед ними толпились люди, солдат проверял документы. Еще трое в форме, наблюдая, стояли рядом.

Я шел по направлению к воротам. Обратного пути не было. К древней кирпичной стене примыкала новая деревянная сторожевая вышка. Под ней была канава со стоячей водой. На вышке стоял прожектор с дуговой лампой и часовой с ружьем на плече. Мне показалось, что в толпе перед воротами я увидел парня из Организации.

Я бросился было вперед, но тут же остановился. Один из солдат обратил на меня внимание и толкнул в бок другого. Тот посмотрел на меня. Единственное, что оставалось, — это смело идти им навстречу. Я кивнул одному из солдат, отвернув полу плаща, чтобы на мгновение мелькнула форма. Все еще колеблясь, солдат пошел ко мне. Я надеялся, что мое опухшее лицо не покажется ему знакомым.

— Не спеши, солдат, — сказал я, стараясь подражать интонациям выпускников Эколь Милитари. Он козырнул, а я, не дав ему опомниться, продолжал:

— Лучшая часть добычи уйдет через ворота прежде, чем вы, дурачье, затянете сетку. Я щелкнул пальцами: — Пропустите побыстрее и не привлекайте ко мне внимания. Не ради забавы затеял я этот блошиный цирк. Я прикрыл плащом форму.

Он вернулся к воротам и что-то сказал другому солдату, указав на меня. Этот второй, с нашивками сержанта, глянул в мою сторону.

Я выразительно на него посмотрел и прошептал:

— Делай вид, что не замечаешь меня, солдат. Не то тебе придется стрелять, и ты все испортишь.

Я быстро миновал ворота, которые открыл первый солдат, и вышел из города! Пот лил градом под моим сюртуком, ноги казались ватными, сердце учащенно билось. Впереди я заметил дерево и под ним спасительную тень. Не знаю, хватит ли у меня сил дойти до этого дерева.

Я дошел и только теперь перевел дух.