Миры Харлана Эллисона. Т. 2. На пути к забвению

Проводив подружку из Беннингтона в международном аэропорту Кеннеди, Бэт зашла в кафе перекусить. Стойка, напоминавшая крепостной ров, окружала остров, украшенный огромными рекламными кубами, установленными на полированных стойках. Они обещали самые разнообразные радости и удовольствия, которые ждали каждого в Городе Развлечений. «Нью-Йорк — это праздник лета», — объявлял один; «Джозеф Папп представляет вам Шекспира в Центральном парке», — предлагал другой; а еще: «Посетите зоопарк в Бронксе» или «Вы полюбите наших строгих, но совершенно очаровательных водителей такси». Еда появлялась из окошка, расположенного в дальнем конце острова, и медленно передвигалась по конвейеру мимо стада орущих официанток, которые время от времени размазывали по стойке грязь вонючими тряпками. Заведение было таким же милым и уютным, как сталепрокатный завод, и шумели там не меньше. Бэт заказала стакан молока и горячий бутерброд с сыром, который стоил доллар.

Еда оказалась совершенно холодной, сыр не растаял, а мясо больше всего напоминало грязную подметку. Булочка тоже была холодной, и ее явно забыли положить в тостер. Кроме того, Бэт не смогла разыскать под мясом ничего, похожего на листок салата.

Она потратила немало сил на то, чтобы привлечь внимание одной из официанток. Девушка с недовольным видом подошла.

— Пожалуйста, поджарьте булочку и, если можно, принесите мне салат, — попросила Бэт.

— У нас не принято, — ответила официантка, собираясь отойти от Бэт.

— Что у вас не принято?

— Мы тут булки не жарим.

— Ну и что, а я хочу получить поджаренную булочку, — твердо проговорила Бэт.

— А за дополнительный салат надо платить.

— Если бы я просила у вас дополнительный салат, — заявила Бэт, которая уже начала злиться, — я бы за него заплатила, но, поскольку вы мне не принесли никакого салата, я не думаю, что должна за него платить.

— У нас не принято.

Официантка уже отошла в сторону.

— Подождите! — крикнула Бэт, так громко, что посетители кафе, сидевшие на противоположной стороне стойки, подняли головы и уставились на нее. — Вы что же, хотите сказать, что я должна отдать вам доллар с четвертью и при этом даже не получу листок салата и поджаренную булочку?

— Не нравится…

— Заберите это.

— Раз заказали, платите.

— Я сказала, заберите, мне не нужно это дерьмо!

Официантка исправила счет, вычеркнув все, кроме молока, которое стоило двадцать семь центов; у него был вкус, точно оно вот-вот скиснет.

Подойдя к кассиру, Бэт сказала мокрому как мышь человеку, из кармана рубашки которого торчали разноцветные фломастеры:

— Вас интересуют жалобы — это я так, из любопытства, спрашиваю?

— Нет! — рявкнул он.

Он даже не поднял головы, просто швырнул ей семьдесят три цента сдачи, которые покатились по прилавку.

И город ответил на ее попытки завязать с ним дружбу.

Снова пошел дождь. Переходя Вторую авеню, Бэт остановилась, ожидая, когда загорится зеленый свет. Ступила на проезжую часть, но мимо, на красный свет, промчалась машина и окатила ее с головы до ног грязной водой.

— Эй! — крикнула Бэт.

— Иди дерьма поешь, сестренка! — заворачивая за угол, посоветовал ей водитель.

Сапоги, ноги и пальто Бэт — все было забрызгано грязью. Она стояла на тротуаре и дрожала.

И город ответил на ее попытки завязать с ним дружбу.

Бэт вышла из театра, держа в руках чемоданчик со своими бумагами. Пока она надевала на голову капюшон, какой-то хорошо одетый мужчина сзади засунул ручку зонта ей между ног. Она вскрикнула и уронила свой чемоданчик.

И город ответил на ее попытки завязать с ним дружбу.

Бэт уже не так сильно хотела с ним дружить.

Старик пьяница с острыми скулами протянул к ней руку и что-то пробормотал. Она выругалась и пошла дальше, по Бродвею, мимо похожих на ульи кинотеатров.

Перешла улицу, не обращая ни малейшего внимания на светофор и водителей, которые с отчаянной руганью нажимали на тормоза.

Обнаружив, что сидит за стойкой бара для одиночек и пьет с абсолютно незнакомым мужчиной, который недавно уселся рядом, Бэт почувствовала головокружение и поняла, что ей необходимо как можно скорее оказаться дома.

Но Вермонт был так далеко.

Прошло несколько дней. Бэт вернулась домой из Хореографического центра Линкольна и сразу отправилась спать. Задремала и вдруг услышала какой-то посторонний звук. В темноте гостиной что-то происходило. Она тихонько выбралась из кровати и подошла к двери, разделявшей комнаты. Бесшумно нащупала выключатель и нажала.

Чернокожий человек в кожаной автомобильной куртке пытался выбраться из ее квартиры. В первое мгновение, когда свет вспыхнул и наполнил комнату, Бэт увидела, что на полу рядом с ним стоит телевизор, а он открывает дверь, что замок и засов взломаны новым, хитроумным способом, который еще не описывался в большой статье журнала «Нью-Йорк», посвященной квартирным кражам; она заметила, что грабитель запутался в телефонном шнуре, Бэт специально попросила, чтобы шнур удлинили, потому что брала телефон с собой в ванную, боясь пропустить какой-нибудь важный звонок. Она оценила ситуацию сразу, но ее поразило выражение лица грабителя.

В нем было что-то знакомое.