Миры Харлана Эллисона. Том 0. Волны в Рио

- Нет, больше ничего, Сид. Просто хочу поблагодарить. Я... Мне необходима эта реклама, Сид.

- Ладно, Макс, порядок. Считай, все о'кей. Пока!

В обзоре под псевдонимом, напечатанном автором суперприключенческих романов, рассчитанных на журналы, специализирующиеся на мужиках с поросшей волосами грудной клеткой, говорилось:

"Прошлой ночью мы наткнулись на новый сериал Максима Хирта, именуемый "Клиппер". Мы даже смогли понять, что речь идет о молодом красивом парнишке, который сдает в наем свой самолет и свои таланты тому, кто больше заплатит. Теперь, когда свет "ящика для дураков" померк, мы не понимаем, почему именно такое толкование пришло нам в голову, поскольку коротышка с брюшком, которого изображает Хирт, демонстрирует полнейшее отсутствие каких-либо талантов. К счастью, эту мерзость не собираются возрождать, так что Хирту предстоит подыскать себе другую работенку".

И так далее. Использование слова "изображает" являлось чуть ли не обязательным, когда речь шла о Максиме Хирте.

Это и послужило причиной, из-за которой он убил обозревателя Сиднея Гросса, уже после того, как "Клиппер" свернул свои паруса и отбыл в небытие, за что и бьыл арестован. Это также являлось причиной, которая свела насмарку все старания защитника, так что в камере смертников он оказался благодаря исключительно своим заслугам.

В ней он и пребывал теперь, держа в руках блокнот и карандаш и прикидывая, что бы ему хотелось заказать для своего прощального ужина.

Являясь тем, кем он был, и отличаясь невероятной тупостью, Максим смог представить пока что лишь один деликатес для своей последней трапезы - печеные бобы.

Он сидел на зачехленном матрасе, сосредоточившись, пытаясь выдумать хоть что-нибудь еще из еды, когда воздух у него перед носом задрожал, замерцал и уплотнился в фигуру, напоминавшую призрак человека. Человек был одет в плотно облегавшие джинсы, черный свитер с высоким воротником и плетеные сандалии. Его бородка была определенно взята напрокат у Мефистофеля.

- Ай! - воскликнул Максим, когда хвост, пропущенный сквозь прорезь в седалище джинсов, стегнул его по ногам.

- Ах, прошу прощения, человек, - сказал бородатый. Это инстинктивно, лихорадит каждый раз, как прибываешь по вызову. Рефлекс Вайдсвилла, знаешь ли, человек.

Максим Хирт был не из скородумов, но и он узнал дьявола, хотя тот скорее напоминал досужего бездельника.

- Сгинь! - взмолился Хирт.

- Ах, прости за эту одежонку, приятель, но я только что с визита к одному композиторишке с Тин Цан Элли. Он, видишь ли, шлягер пожелал. Черт побери, его душонка стоит немногого, но что поделаешь, бизнес есть бизнес.

- Я тебя не вызывал, - с трудом выговорил Максим.

- Ты уверен? А как же эта штучка? - бородатый ткнул острым грязноватым пальцем в блокнот. - Как же этот священный символ, дружок, напоминающий ягоды шиповника?

- Я просто так чиркал, - возразил Максим.

- Не пачкай мозги, папочка, - сказал дьявол. - Кстати, тот музыкантишка тоже не знал, что делает заказ, и изрядно удивился, узнав, до чего древние руны похожи порой на рок-нролльские песенки.

Максим Хирт почувствовал, что ему становится зябко.

- Чего тебе от меня надо?

- Мне? - Шея в свитере дернулась вверх-вниз. - Приятель, мне ничего не надо. Полагаю, что ты вроде как пригласил меня своими рисуночками в блокноте. Что угодно тебе?

Некоторое время Максим Хирт криво улыбался.

- Не так уж много ты можешь для меня сделать, но как бы там ни было, имя-то у тебя есть? Или ты Сатана?

Бородатый согнулся вдвое от хохота, сполз на бетонный пол и принялся колотить по нему. При этом его хвост с ужасным щелканьем хлестал по стенам, полу, табуретке. Наконец, он успокоился, уселся поудобнее, уперся ногами в стену и пробормотал:

- Ну, парень, ты даешь! Сатана! Надо же! Проклятье, да мы отправили старикашку на свалку тысячи лет назад, спустили с лестницыи перевели на канцелярскую работу. Дьявольщина, да его теперь на оперативную работу и силой не выволокешь. И скажи ему за это спасибо, а то бы он показал, как это делали по-старинке. Я, к примеру, занимаюсь этим сам, без всяких там кошек и прочих, подъемных не требую, сговорились - и шлеп, все на мази.

- Но вы-то кто? - настаивал Хирт.

Он все еще до конца не проникся ощущением противоестественности происходящего.

- Ах, парень, если уж тебе так необходимо на все навешивать ярлыки, то нацепи на меня, скажем, Скидуп. Усек?

- Да. Вроде бы, да...

- А теперь, папаша, раз уж я вышел на сцену, чего же тебе угодно? Ты заказываешь, я исполняю. Порядок?

- Как я уже сказал, нет ничего такого, чем бы ты мог быть для меня полезен, разве что ты в состоянии забрать меня отсюда. - Хирт страдальчески прижал руки к груди. - В противном случае, застра утром я отправлюсь в газовую камеру.

Скидуп покачал головой и поглядел в потолок.

- Не ной, дружок. Я могу почти все, но не это. Тогда бы изменилась твоя судьба, а это уже е г о ведомство. - Он ткнул пальцем куда-то вверх. - Мы тут со всей нашей чертовой лавочкой в прогаре. Вот если бы ты с самого начала обратился к нам...

- Ладно, тогда чем же ты можешь быть полезен?

Казалось, Скидуп расстроился.