Миры Непримиримых II - Дар Дерзкий

– Верно, – сказала мама.– Витязь был очень рад, что нашел для реццов хороший остров. Он взял у них это яблочко и съел!

– Я знаю, его даже жевать не надо, а сразу глотать!

– И как только он сделал это, вся его тоска и печаль закончились. Ему стало так хорошо, словно хозяйка пришла в его дом, и все на местах. Велел он принести ему еще таких фруктов, и листьев, и веток, и семян этого фрукта, и потом полетел домой. А по дороге, когда ему становилось совсем тоскливо, он доставал одно красно-красное яблочко, и забывал что он один в своей каюте. Чувствовал он теплоту в своем животе, и теплоту своего дома, и теплоту своей хозяйки…

Последние слова были произнесены с изрядной долей печали, но малыш этого не заметил. Он восторженно глядел на мать, временами двигая бровями в чувствах…

– Когда я вырасту, я тоже стану Витязем Серебряного Кинжала…

…Осторожный стук в дверь заставил ди-Ггарца очнуться от воспоминаний.

Полупогруженный в Н-воду, он сделал дозволительный жест, и люк приоткрылся. На пороге стоял согнутый в почтительной позе таньр, заискивающе заглядывая в его глаза.

– Почтенный ди-Ггарц, сын великого племени реццов?

– Принеси "хозяйку в доме"! – бросил рецц и хотел жестом закрыть люк, как вдруг заметил немыслимое.

Маленький мотылек, похожий на изящно изогнутую мушку, сел на край замшелого камня кощуны. У мушки были длинные жвала, приспособленные для очень специальной работы. В мгновение ока она слизала влагу с камня. И в жвалах засверкала, переливаясь как алмаз, капелька Н-воды…

Это была одна из тех специальных мушек, выведенных безымянными в период их Даны. Они были очень полезны, собирая конденсировавшуюся влагу с любых поверхностей звездной крепости и снося в водо-гнездо, откуда ее направляли для рециркуляции.

Однако святотатство непростительно и для мушек!

Никому не дозволяется осквернять кощуны Кнэ!

Ди-Ггарц развернул лапку, какой он собирался закрыть люк, в сторону мушки. Собрав пальцы в пучок, сделал щелкающий жест. Водоносную мушку отшвырнуло назад и расплющило о край кощуны-камня в коричневое ровное пятно. Капля выпущенной священной Н-воды заскользила по камню вниз в ложбину, оставляя темный влажный след.

Ди-Ггарц повернулся к рабу и увидел страх в его глазах.

– Проверь все люки! Эти мухи не должны залетать на мой уровень!

И отвернулся.

После воспоминаний о детстве, он расчувствовался, был добр и не стал наказывать за недосмотр.

Раб, благословляя Кнэ, сам запер люк и побежал исполнять приказание…

Жаль, что его отвлекли от милых воспоминаний… Уж нет давно на свете его доброй мамы. Да что говорить, после нескольких омоложений никого рядом не осталось из тех кто был по-настоящему мил и дорог. Возможно это плата за долголетие, ты уже не можешь привязаться ни к кому с той силой, какая бывает в молодости. Только детские и юношеские воспоминания – самые острые и яркие, потому что тогда все было реальным. А потом, после первого, и особенно после второго омоложения, сменяющиеся лица превратились в череду масок, а жизнь отдавала привкусом фальши. Лишь и было теперь интересного – углубиться в рабоу, выискивать очередную спрятанную необычность, редкое странное преступление, тайком исчезнувшее существо, найти скрываемое гнездо плесени. Был у него тонкий талант находить что угодно, где бы оно ни пряталось. И этот талант, когда-то ставший причиной первого продления жизни, теперь являлся единственным смыслом жизни. Все остальное – просто серый поток.

Ди-Ггарц снова открыл глаза, рассеянно глядя вокруг.

Молельня, в которой он возлежал сейчас, была в центре сердца его звездной крепости "Мощь давления". Это было самое ценное место корабля – кощуны Кнэ… Серые камни образовывали уединенное святилище, в котором темнели несколько ложбин, заполненных водой или Н-водой. Одна из ложбин была достаточно велика чтобы вместить взрослого рецца. Эти водоемы были не просто старые, в каждый в свое время была привита отсада из Главного Храма Кнэ на Планете, так что этой воде и тому что в ней жило, были десятки эпох возраста. Стенки, как и положено, были скользкими и липкими, а над водоемами собирался тонкий запах процедурных водорослей и перегнивания. Не допуская рабов в молельню, ди-Ггарц своими руками полол лишние водоросли, добавлял нужную отсаду или отстои. Это было великое место духовного возрождения, доверия себе и преданности Кнэ. Главный камень-кощуна была в рост рецца, перед ним расположились шесть ямок с болотцами, вода каждого особенна по-своему. А на камне светились чистым золотом вещие буквы молитвы преклонения перед Величайшим. Но Следак знал их наизусть, и сейчас повторял полушепотом:

О, вода! Наш помощник всегда!

Добрый Кнэ всеблагой как вода!