Миры под лезвием секиры

– Вот уж нет, – возразил Зяблик. – Человека в лапшу искрошить, это он запросто может, а соврать – никогда. Воспитание… Помню, мы пленных кабальерос домой под честное слово отпускали. Чтоб подхарчились, а то нам самим тогда жрать было нечего… В субботу отпустим, а в понедельник все уже опять в яме сидят и сами себе колодки ладят.

– А если не соврал, значит, ошибся, – настаивал на своем Смыков. – Сам-то он Белого Чужака не видел. Слухами пользуется. Вот и привиделся какому-нибудь пьяному пастуху дон Бутадеус. Для кастильцев это и впрямь очень плохое предзнаменование.

– Зато для аггелов хорошее, – буркнул Зяблик. – Есть у них такая тайная сказочка, что Белый Чужак не кто иной, как обожаемый ими Кровавый Кузнец.

– Впервые слышу, – сказал Цыпф. – Согласно общепринятой легенде, убив Авеля, Каин удалился в землю Нод. Дабы ни один смертный не мог покуситься на братоубийцу. Бог отметил его специальным знаком – возможно, рогами, и пригрозил примерно наказать ослушника. О дальнейшей судьбе Каина существует много историй, но все они заканчиваются его смертью. По одной из самых распространенных версий, его застрелил из лука слепой охотник, потомок Адама в седьмом колене. Он выпустил стрелу по наущению собственного сына, которого ввели в заблуждение те самые рога. Во всяком случае, пережить потоп Каин вряд ли мог.

– Мы что, исторические факты обсуждаем? – разозлился Зяблик. – Сказки, они и есть сказки. Что Библия, что история КПСС… Пережил Каин и потоп, и все остальное. И еще больше укрепился в злобе своей. Всюду богохульствовал и строил козни. Учил людей злой магии и кузнечному ремеслу, чтоб ковали друг на друга оружие. Его дети напали на детей третьего сына Адама – Сифа. Это была первая в мире война. Его дочери соблазнили чистых сыновей Сифа и научили всяким мерзостям…

– В том числе и игре на музыкальных инструментах, – подсказал Цыпф.

– Вот именно… Узнав, что в Галилее объявился некто, выдающий себя за сына божьего, он без промедления направился в те края и сделал все, чтобы погубить мессию. Иуда Искариот и вся шваль иерусалимская действовали по его наущению. Лицом к лицу они встретились только во время пути на Голгофу. Иисус, конечно, узнал этого субчика и хотел по своей привычке отпустить ему грехи, но Каин ответил плевком и оскорбительными речами. Так он был проклят вторично, уже богом-сыном. С тех пор Каин называется Агасфером, или Бутадеусом.

– Что же аггелы не обратятся к своему живому богу напрямую? – спросил Цыпф.

– Попробуй обратиться к такому… Да, видно, и не очень-то он хочет общаться с ними.

Драндулет обогнал на повороте длинный вьючный обоз, неторопливо вышагивающий под перезвон колокольчиков и гортанные крики вооруженных до зубов погонщиков. Ущелье расширялось, полого спускаясь в долину, где среди виноградников и масличных рощ раскинулся небольшой городишко – сотня-другая каменных домишек, крытых соломой и черепицей, старая сторожевая башня на окраине, площадь, с четырех сторон окруженная казенными зданиями: монастырем, казармой, ратушей и тюрьмой. И если, по сведениям Смыкова, три первых учреждения практически бездействовали, то тюрьма продолжала исправно функционировать. Сидели в ней не только разбойники и контрабандисты, но и высшие чины инквизиции, изолированные от общества по решению Талашевского трактата.

В город въезжать не стали, а разбили лагерь в запущенной апельсиновой роще. Зяблик сразу завалился спать. Чмыхало полез под драндулет. Цыпф взялся за чтение «Первой всеобщей хроники», составленной высокоученым королем Альфонсом Х на полузабытом галисийско-португальском диалекте, а Смыков, побрякивая в карманах деньгами, отправился на разведку.

Вернулся он спустя несколько часов с весьма озабоченным видом. Среди его покупок, кроме каравая свежего хлеба, числились четыре длинные монашеские рясы и дюжина толстых восковых свечей.

– Тут вшей, наверное, несчитанное количество, – сказал Цыпф, осторожно встряхивая свой новый наряд.

– Не паникуй, – успокоил его Зяблик. – Наши вши с кастильскими не уживаются. Сейчас произойдет полное взаимоуничтожение.

О конкретных результатах своей вылазки Смыков помалкивал, да его и не торопили – знали, что сам все расскажет, когда придет время.

А время пришло после ужина, в ходе которого Зяблик неустанно клял Смыкова за скаредность, не позволившую тому купить хотя бы бутылку вина. Сжевав последнюю корку хлеба. Смыков многозначительно сообщил:

– Человек, который нам нужен, действительно находится в местной тюрьме. Я имел с ним свидание и личную беседу.

– Без свидетелей? – поинтересовался Зяблик.

– Он по-прежнему является иерархом церкви и пользуется большими поблажками от тюремщиков.

– Письмо дона Эстебана ты ему передал?

– Передал.

– Ну и что он? Обещал помочь?

– Только в обмен на свою свободу, – развел руками Смыков.

– Ничего себе! – Зяблик присвистнул. – Он что, нас за психов держит? Эту тюрягу только с гаубицами брать можно! Стены, поди, по два метра толщиной.

– Кое-где и по два с полтиной. А только брать все равно придется, братец вы мой..

– Может, тюремщиков проще подкупить?