Миры под лезвием секиры

Обсуждение текущего момента пока проходило на уровне уличной дискуссии, с той лишь разницей, что здесь присутствовала направляющая и руководящая сила, кроме всего прочего умеющая очень ловко затыкать чужие рты.

– После восемнадцати часов пяти минут через станцию Талашевск не проследовало ни одной единицы подвижного состава, – докладывал железнодорожник. – О местонахождении одного скорого, двух пассажирских, двух пригородных, пяти товарных и трех сборных составов ничего не известно.

Второй секретарь по традиции курировал аграрный сектор и во всем, что не касалось сельского хозяйства, разбирался туго. Болезненным взором обведя стены кабинета, он уставился на портрет матроса Пидоренко, считавшегося первым председателем Талашевского ревкома. Вспомнив, очевидно, о легендарных подвигах бывшего балтийца, всем другим видам транспорта предпочитавшего железнодорожный, он приказал:

– Пошлите дрезину.

– Мотодрезины имеются только на узловых станциях, – сказал железнодорожник с таким видом, словно признавался в тайном пороке.

– Паровоз пошлите… – подумав немного, произнес секретарь. – У вас же их в резерве несчетное количество.

– На расконсервацию паровоза уйдет не менее пяти суток, – железнодорожник едва не плакал. – Я вот что хочу сказать… Наш участок дороги электрифицирован и снабжается электроэнергией от нескольких независимых источников. Пропадание тока практически исключено… Такого я за двадцать лет службы не упомню!

– Обходчиков в конце концов пошлите! – вышел из себя секретарь.

– Нет уже обходчиков… Еще в прошлой пятилетке сократили.

– Ну так сами идите! Через два часа лично доложите обстановку.

Железнодорожник, бледный и до этого, стал зеленовато-серым, как свежеэксгумированный труп, и попятился к дверям. В наступившей неловкой тишине раздался вальяжный голос Прокопа Булыги, на правах депутата Верховного Совета позволявшего себе много вольностей.

– Послушай, Герц Лейбович, – обратился он к председателю райпотребсоюза Хаймовичу. – Тебя родня из Израиля ни о чем таком не предупреждала?

– Нет, Прокоп Иванович, – ответил флегматичный с виду, но хитрый до неприличия Хаймович.

– И эта контора… как ее?… Ну, на которую ты работаешь?

– МОССАД, что ли?

– Вот-вот!

– Сидел бы я тут сейчас с вами, если бы меня предупредили, – Хаймович зевнул и прикрыл рот пухлой ладошкой. Он один тут не боялся будущего, даже самого страшного. Запасов золота, валюты, ширпотреба и продуктов должно было ему хватить лет на сто пятьдесят.

Прокоп Булыга хотел спросить еще что-то заковыристое о Голде Меир и Моше Даяне, но секретарь строго прервал его:

– Вы, товарищ Булыга, не забывайте, где находитесь. Здесь не цирк, а райком партии, между прочим. И повод, по которому мы собрались, к шуткам вовсе не располагает.

– Виноват, исправлюсь, – ухмыльнулся Булыга. Взгляд секретаря лихорадочно искал среди окружающих человека, на которого можно было бы опереться, и вскоре обнаружил его на самом дальнем от себя стуле. Там восседал, сонно глядя в пространство, уполномоченный госбезопасности по Талашевскому району майор Буреломов, мужчина еще не старый, но от безделья огрузневший телом и душой.

– Товарищ Буреломов, – напрямую обратился к нему секретарь. – По вашим каналам никакой предварительной информации не поступало?

Кагэбист пожевал губами и ответил, ни на кого не глядя:

– По нашим каналам информация об отключении электричества не поступает. По нашим каналам поступает информация о враждебно настроенных лицах.

– Разве чрезвычайные происшествия не входят в компетенцию комитета? – не очень уверенно осведомился секретарь.

– В компетенцию комитета входят болтуны, – отрезал Буреломов.

Поняв, что такого типа ему не приструнить, секретарь переключил внимание на людей ближних, под его рукой ходивших. Все они, пожаловавшись для начала на серьезные трудности в работе, вызванные нештатной ситуацией, с оптимизмом обещали, что в самое ближайшее время жизнь наладится: появится свет, восстановится связь, поедут поезда и машины, заработает канализация, из кранов потечет вода, хладокомбинаты дадут холод, пекари – хлеб, котельные – пар, а из центра придут мудрые указания.

– Ничего не наладится, – сказал вдруг башковитый Герц Лейбович. – Времени сейчас сколько? Почти десять. А день когда должен закончиться? Гляньте на календарь… Правильно, в семь. Уже давно стемнеть пора. А на улице светло, как в июне.

– Опять вредителей работа! – хохотнул Прокоп Булыга.

– Вполне возможно… Хотя не слыхал я о таких вредителях, которые смогли бы день удлинить.

– А я слыхал про одного, – возразил председатель орденоносного колхоза. – Иисусом Навином звали. Твой земляк, кстати.

– Вы прекратите или нет?! – секретарь постучал карандашом по графину. – Необычные атмосферные явления еще не дают повода для пессимизма. Вспомните, товарищи, мы и не такие трудности преодолевали! В прошлом году из-под снега урожай спасли! Давайте готовить постановление!