Миры Пола Андерсона. Том 1

В течение года он был президентом Американской ассоциации писателей-фантастов, но этим не ограничивается его общественная деятельность. Он является членом не только Ассоциации писателей-фантастов, но и Ассоциации писателей детективного жанра, а также состоит в Гильдии американских меченосцев и волшебников (имеются в виду, конечно, писатели), является активистом местной экологической группы и… альпинистом. Убежденный либертарианец (есть в Америке такое движение, выступающее за приоритет прав личности над интересами государства), в политику он предпочитает не лезть, хотя имел в свое время стычки и с «правыми», и с «левыми», выступал в поддержку действий американцев во Вьетнаме. Разумеется, писатель с подобными политическими взглядами долгое время оставался в нашей стране «персоной нон грата». За весь советский период нашей истории были напечатаны лишь несколько рассказов и повестей, в основном из цикла «Патруль времени». Перестройка открыла его произведениям путь к нашему читателю, однако злоключения его продолжаются и по сей день — качество большинства появившихся в последнее время на книжном рынке переводов не выдерживает никакой критики. Начиная издание собрания сочинений Пола Андерсона, издательство «Полярис» надеется исправить эту несправедливость.

Д. Смушкович

Зима над миром

Джорджу Скизерсу в память о множестве путешествий на электричке Вокзал — Олсвик — Фут Мадж

Глава 1

Однажды в Ледовый век трое мужчин ехали верхом в Совиный Крик, где было зимовье Донии из Хервара. Стояло оно на Жеребячьей реке в четырех днях пути на северо-запад от ближайшего поселения Фульда, и гостю из Арваннета тяжело давалось путешествие.

Солнце в том месяце вошло в знак Лося и теперь оставалось на небе дольше, чем длилась ночь. Однако вокруг еще было белым-бело; затверделый снег скрипел под копытами. Ветер, дувший наискосок низким лучам вечернего солнца, приносил из-за горизонта дыхание тундры, а из-за нее — дыхание ледовых гор.

Местность же, окружавшая путников, скорее напоминала тайгу: она была холмистая, большей частью открытая, вся изрезанная синими тенями, но и лесистая — здесь росли темные сосны, плакучие ивы, березы, ветви которых пока покрывали только льдинки. Цвет неба разнился от лилового на востоке, где уже проглянули первые звезды, до бледной голубизны зенита и зелени вокруг кроваво-красного диска. Вверху в своих гнездах каркали вороны. Высоко над ними парил ястреб, озаренный предзакатным сиянием. Перепела, словно на колесах, разбегались направо и налево от всадников. Из зарослей ежевики величественно взмыл фазан. На гряде холмов, ограничивающей кругозор с юга, паслось, добывая из-под снега мох и остатки травы, несколько сотен больших копытных животных: степные олени, лошади, буйволы и карликовые бизоны рядом. Время от времени слышался лай невидимой дикой собаки, и койот воем отвечал ей. Обильна была земля, которой владел род Хервар.

Двое мужчин были местные уроженцы — истые рогавики. На это указывали высокий рост — стремена на их лохматых пони были опущены низко, — широкие плечи, поджарые тела, а еще светлая кожа, длинные головы, широкие скулы, короткие носы, раскосые глаза. Они и одеты были похоже — в отороченные бахромой рубахи и штаны из оленьей кожи, расшитые крашеными иглами дикобраза, мягкие полусапожки, шерстяные плащи с капюшонами. У каждого было по два ножа: тяжелый резак и легкий — для метания; у седла — крепкое кабанье копье, топорик, лук, колчан и аркан. Рыжий Згано заплетал волосы в косички и закручивал на затылке, темно-русый Кириан стригся пониже ушей. В их возрасте — семнадцать и восемнадцать лет — настоящая борода еще не растет, поэтому оба чисто брились. Згано был старшим сыном Донии, Кириан — ее младшим мужем.

Третий путник был Касиру — отпетый вор, мошенник и головорез, а ныне еще и правая рука атамана Братства Костоломов, то есть глава воров, мошенников и головорезов. У него была янтарная кожа и черные глаза жителя Арваннета, но присущей арваннетянам статью он не обладал. В свои пятьдесят он был мал, тощ и остролиц. Коротко подстриженные волосы, бородку и остроконечные усы давно пронизала проседь. Пеньки зубов, еще сохранившиеся во рту, постукивали от холода. Его изящный, мягких тонов наряд — туника, облегающие рейтузы, башмаки — был уместен на юге, но не здесь. Он кутался в предложенный ему плащ и угрюмо поругивался. Позади у него торчала шпага, словно замерзший хвост.