Миры Пола Андерсона. Том 11

Утро зажгло вершины северного хребта, с минуты на минуту среди черных клубов дыма, гневно извергаемых вулканами, проглянет солнце. Две луны, два медных диска, каждый из них раза в два больше земной Луны, готовились ускользнуть за горизонт. Пик Оборх задрожал, а затем выплюнул в бледное небо несколько огромных валунов. Дул сильный ветер. Уэйсу казалось, словно к его спине прижалась леденяще-холодная железная рука. Перед этим неумолимым напором домишки Салментброка казались жалкими и беззащитными.

Уэйс уже подошел к лестнице — ее сделали специально, чтобы он мог забираться в свою крошечную чердачную комнатку, — когда из-за соседнего дома показалась Сандра Тамарин. Она приостановилась, поднесла ко рту сложенные рупором ладони, крикнула что-то, неразличимое за воем ветра.

Уэйс подошел к ней. Под неуклюжими сапогами, изделием местного ремесленника, скрипела щебенка.

— Извините, миледи?

— О… ничего такого, мастер Уэйс. — Зеленые глаза смотрели гордо и независимо, но он заметил, как вспыхнули щеки гермесской аристократки. — Я только… я только сказала «доброе утро».

— Доброе утро. — Он устало потер тяжелые, словно свинцом налившиеся глаза. — Я давно вас не видел. Как вы живете, миледи?

— Плохо, — печально улыбнулась Сандра. — Места себе не нахожу. Вы бы не могли немного со мной поговорить?

Они вышли из поселка и направились по едва заметной тропинке в горы. На низкорослом колючем кустарнике, покрывавшем склоны, распускались ярко-красные бутоны. Высоко в небе плавно кружила группа крошечных пятнышек — дозор, охранявший поселок. Сердце Уэйса лихорадочно билось.

— Чем вы занимались? — спросил он.

— Ничем. А что я, собственно, могу? — Сандра посмотрела на свои руки. — Пробую, конечно, но ведь я ничего не умею — не то что вы или мастер ван Рийн.

— Он? — Уэйс пожал плечами. Ну ясно. Старый козел успел невесть чего нахвастать, благо времени у него хватает. — Достаточно… — Он осекся, подыскивая слова. — Достаточно и того, что вы здесь, рядом.

— Мастер, мастер. — Она рассмеялась искренне, без всякого смущения. — Никогда бы не заподозрила вас в такой галантности.

— Прежде у меня не было случая, миледи, — пробормотал Уэйс, слишком усталый и опустошенный, чтобы следить за своими словами.

— Не было? — искоса взглянула на него Сандра. Пальцы ветра вытащили из ее туго увязанных волос несколько платиновых прядей. Гордое лицо не выглядело в буквальном смысле изголодавшимся, но черты его заострились, на левой щеке появилось какое-то пятно. Изящное тело совершенно терялось в неуклюжем балахоне, кое-как сляпанном портным, который никогда прежде не шил ничего подобного. Странное, однако, дело — лишившись своей королевской величественности, эта девушка казалась Уэйсу даже прекраснее, чем прежде, может быть, потому, что стала ближе? Потому, что все это убожество лишний раз подчеркивало, что она такой же человек из плоти и крови, как и он сам?

— Нет, — с трудом выдавил он.

— Я не понимаю, — развела руками Сандра.

— Извините, миледи, я просто думал вслух. Плохая привычка, но в таких вот необжитых мирах ею страдают многие. Видишь все время одних и тех же людей, видишь так часто, что перестаешь воспринимать их как компаньонов, начинаешь избегать — ну и, конечно же, персонала всегда не хватает, приходится ездить по делам одному, зачастую такие поездки длятся неделями. Что-то не понимаю, зачем я все это? Не помню. Господи, до чего же я устал.

Они остановились на краю почти отвесного обрыва. С высоты нескольких сотен метров пенящаяся внизу река казалась узенькой белой змейкой. Дальше, на другой стороне каньона, одна за другой громоздились снежные, окрашенные кровью рассветного солнца вершины. Из глубины долетали резкие, обжигающие лицо порывы ветра.

— Понимаю. — Сандра смотрела на Уэйса спокойными, очень серьезными глазами. — Теперь я понимаю. Вся ваша жизнь состояла из работы, сплошной работы. На развлечения, приобретение хороших манер, на культуру просто не оставалось времени, верно?