Миры Пола Андерсона. Том 11

— Вот оно что. Да, похоже, что и Мартин думает так же. Мы тоже прошлой ночью ломали тут головы… Но, Дэви, ведь если Рибо соберет несколько десятков жителей и найдет сотню-другую фастиг, как это записано в том проклятом договоре, клянусь, можно преодолеть любой подъем. Можно подложить катки…

— Катки — это разновидность колеса, — напомнил Фолкейн.

— О Боже мой, да, конечно. Ну, тогда рычаги и насыпи. Ведь построили же майя свои большие пирамиды, не зная колеса. А это все же полегче — переправить генератор из Гилригора в Эску.

— Да, правда, это можно сделать. Только сколько времени понадобится? Ты бы посмотрел на эту дорогу. Мы умрем задолго до того, как работа будет закончена. — Фолкейн с трудом сглотнул. — На сколько дней хватит еды, если мы введем нормирование? Дней на сто?

— Около того. Конечно, можно месяц или два продержаться без еды, мне кажется.

— Даже и этого времени не хватит, чтобы протащить волокушу по здешним дорогам, клянусь тебе.

— Да… Конечно, ты прав. Ты лучше знаешь местность. Мне просто так хотелось надеяться…

— Даже и с платформой это было бы нелегко, — сказал Фолкейн. — Не думаю, что удавалось бы проходить больше двадцати километров в день — в пересчете на земные дни. По равнине, конечно, можно двигаться быстрее, но все равно меньше чем за месяц было бы не управиться.

— Так медленно? Да, ты, наверное, прав. Даже верхом нужно ехать больше недели. Это, кстати, еще ухудшает наше положение. Мартин опасается, что, если мы и сможем найти какой-то выход, не запрещенный их законами, за это время жрецы успеют придумать новую отговорку, только чтобы остановить нас.

Рот Фолкейна сжался в тонкую линию.

— Я бы не удивился. — Страх заставил его выкрикнуть: — Почему они так нас ненавидят?

— Тебе следовало бы знать. Мартин ведь часто говорил с тобой, пока ты ехал на запад.

— Да. Н-но я же отправился дня через два после того, как мы приземлились. Вы трое остались в гуще событий, имели шанс поговорить с местными жителями, понаблюдать… — Фолкейн едва не заплакал от жалости к себе, но удержался.

— Причина проста. Посвященные — правящий класс в этой окаменевшей цивилизации. Любая перемена ослабит их, даже если и пойдет на пользу другим кастам. Помимо эгоистических интересов ими движет прирожденный консерватизм. Мартин говорит, что теократическое правление всегда им отличается. Посвященные достаточно сообразительны, чтобы понять: мы, пришельцы, — угроза для них. Наши мысли, наши товары нарушат шаткое равновесие в обществе. Так что Посвященные сделают все, что могут, лишь бы отвадить других космических путешественников.

— А разве нельзя припугнуть их возмездием? Сказать им, что военный корабль разнесет все здесь в клочья, если только они дадут нам умереть?

— Боюсь, участники первой экспедиции слишком много рассказали им об истинном положении дел. Правда, Мартин собирался сегодня попробовать сблефовать. Не знаю точно, что он задумал. Но ему удалось… ну, более или менее подружиться с некоторыми молодыми жрецами с тех пор, как ты уехал. Он тебе не рассказывал, как он читает им лекции? Так что не вешай пока нос, мучачо.

Дэвид вспыхнул.

— Я и не вешаю, — отрезал он. — Ты тоже не вешай.

Паскуаль засмеялся, что совсем испортило дело. Фолкейн выключил рацию.

Гнев скоро уступил место чувству одиночества. Совсем по-другому Фолкейн чувствовал себя, когда ехал в Гилригорский замок. Тогда он был полон надежд, и поездка верхом на купленных за золото у богатого жителя Эски фастигах по восхитительно экзотической местности была именно тем захватывающим дух приключением, которые и положены космическому торговцу. Но Рибо разбил надежды, и теперь окрестности выглядели просто унылыми и зловещими. В уме Фолкейна прокручивались все новые и новые планы, один фантастичнее другого: перезарядить аккумуляторы вручную, перевезти атомный генератор на воздушном шаре, вооружиться так, чтобы противостоять миллиону воинов… Каждый раз, как он отвергал очередную схему, перед его внутренним взором вставали замок его отца и лицо матери, глаза начинало щипать, и Дэвид отчаянно хватался за новую идею.

Должен же существовать способ передвигать тяжести без помощи колеса? Ради чего, спрашивается, он учился в школе: физика, химия, биология, математика, социотехника… будь оно все проклято, вот он здесь, дитя цивилизации, постигшей расщепление атомного ядра и межзвездные путешествия, — и может погибнуть из-за какого-то дурацкого табу! Но это же невозможно. Он же Дэвид Фолкейн, и перед ним еще вся жизнь. Смерть просто не имеет отношения к Дэвиду Фолкейну.

Красное солнце медленно ползло по небу: период обращения Айвенго — около шестидесяти часов. Когда по местному времени наступил полдень, Фолкейн сделал привал, чтобы подкрепиться и немного поспать, и еще один — незадолго до заката. Пейзаж стал совсем унылым: кругом не было ничего, кроме холмов и оврагов с бегущими по ним говорливыми ручьями, лугов с редкими купами деревьев — нигде ни следа жилья.