Миры Пола Андерсона. Том 11

Но к ларсианской религии каббала подходит, как сшитая по мерке. Например, в каббалистической теософии фигурируют десять форм эманации божества, десять отдельных атрибутов его совершенства — сефирот. Они разбиты на три триады, в каждую из которых входит мужская и женская сущности и их союз. На Айвенго нумерология[19] не особенно развита, но, когда я напомнил Херктаскору, что три точки определяют окружность, он разинул рот. Каждый из сефирот, входящих в триады, соотносится с определенной частью тела человека. Остающийся сефирот окружает все остальные (что также прекрасно вписывается в ларсианскую доктрину), а все они вместе создали Вселенную… Ладно, не буду углубляться в детали. Еще в каббале разрабатывалась своеобразная техника дешифровки, благодаря которой можно постичь скрытый смысл Писания — доктрину триединства, демонологию и всяческие магические заклинания. Все это — великолепная, блистательная чепуха, соблазнявшая в свое время лучшие умы Земли. Вот я и скормил такую аппетитную приманку Херктаскору.

— Ну и? — очень тихо спросил Мукерджи.

— О, конечно, я ему обрисовал только контуры — на полное изложение потребовались бы недели. Не знаю, придет ли он узнавать подробности, да это и не имеет значения. Семя соблазна посеяно. Ларсианская философия еще довольно примитивна, такой крепкий орешек ей не по зубам. Хоть их религия теоретически и является монотеизмом, на практике в ней сильны суеверия, вера в духов и привидения, и никто еще не подвергал доктрину основательной перетряске. Тем не менее теология существует и пользуется уважением. Так что Посвященные представляют собой прекрасный горючий материал, и достаточно искры, чтобы произошел взрыв интерпретаций, пересмотров, реформации, контрреформации, откровений, новых доктрин, фундаменталистской реакции — всех тех веселеньких развлечений, через которые мы на Земле уже прошли. Как я уже говорил, каббала сыграла во всем этом не последнюю роль. Дайте только время, и эта мина взорвет храм, а Ларсум сможет вдохнуть свежий воздух.

Шустер покачал головой.

— Боюсь, не обойдется без кровопролития, — заключил он, — и если бы я не считал, что в конце концов такая встряска окажется полезна здешнему обществу, я не пошел бы на это даже ради спасения наших жизней.

Паскуаль озадаченно посмотрел на Мартина.

— Такие материи слишком тонки для меня. Ты думаешь, это нас спасет?

— Если нам удастся переправить сюда генератор за несколько ближайших недель, то несомненно. Херктаскор не дурак, к тому же он прирожденный теолог. После неприятностей с новым методом вычислений он будет осторожен в выборе тех, с кем обсуждать откровения каббалы. Но в храме собраны лучшие мозги, томящиеся от безделья. Если им не давать фактов для размышлений, они примутся за теорию, и новые концепции охватят храм, как пожар. Скоро дойдет и до открытых столкновений. Закон не дает Скетуло права запретить подобные дискуссии, а накал страстей вызовет неповиновение любому незаконному приказу. Так что старикашке хватит забот до конца жизни.

7

Рибо, Гилригорский Страж Границы, остановил фастигу на вершине холма. Рука в окованной железом перчатке указала вниз.

— Эска, — провозгласил он.

Дэвид Фолкейн прищурился, вглядываясь в сумрак. Для человеческого зрения город был всего лишь пятном на берегу ртутно переливающейся реки. Но тут его взгляд уловил отблеск света на металлической поверхности.

— Наш корабль, — прошептал он. — Мы добрались!

Рибо всматривался в поля и сады, на километры протянувшиеся вокруг столицы.

— Не заметно никаких военных приготовлений, — заключил он. — Кажется, я вижу горожан, бегущих нам навстречу, но солдат среди них нет. В храме, конечно, знают о нашем приближении. Ясно: они решили не оказывать сопротивления.

— А ты ожидал схватки? На самом деле?

— Я не был уверен. Поэтому я и захватил с собой так много воинов. — Закованный в доспехи айвенгец выпрямился в седле. Его хвост хлестал по бокам фастиги. — Попытайся Посвященные устроить побоище, они нарушили бы закон, так что мы имели бы все права на ответный удар. Ведь не только Стражам Границы правление жрецов встало поперек горла. Мои воины будут почти что жалеть, если им не удастся сегодня омочить мечи в крови.

— Ну, я не испытываю подобного желания, — поежился Фолкейн.

— Миролюбив ты или нет, — ответил Рибо, — ты нанес жрецам гораздо больший урон, чем это когда-нибудь удалось бы мне. Наш мир теперь не останется неизменным. Платформа ведь такая простая вещь, а сколько от нее пользы — меньше работы крестьянам, купцы смогут быстрее перевозить товары. Вековой застой нарушен. Что касается меня, то я намерен использовать новые возможности, чтобы разбить варваров гор Касун, а это значит, что со мной среди правителей Ларсума станут больше считаться. В Гилригоре всегда будут рады твоим соплеменникам.

Фолкейн виновато опустил глаза.

— Я не могу обманывать тебя, мой друг, — пробормотал он. — Может случиться, что никто из нас здесь больше не появится.