Миры Пола Андерсона. Том 14

— Значит, через час. — Постукивая когтями и шурша перьями, Эйат подошла к терранину и взяла его под руку. — Пойдем; нам надо о многом поговорить, — сказала она на своем певучем англике.

Он снова улыбнулся, коснулся губами губ Табиты и вышел с ифрианкой. В комнате настала тишина, нарушаемая только вздохами деревьев снаружи. Аринниан продолжал стоять на месте. Драун скалил зубы. Табита порылась в своих трубках, выбрала одну и стала набивать, вся уйдя в это занятие.

— Меня не вини, — сказал Драун. — Я бы развалил его надвое, как его лысого дружка, если б Грилл не воспротивилась. Знаешь, она не разрешила мне даже сделать кубок из черепа.

Табита застыла.

— Ладно, скажи, когда его пыл тебе надоест. Я вспорю ему брюхо на алтаре Иллариана.

Она подскочила к нему. Рубец взбух у нее на щеке, словно кость.

— Ты что, хочешь, чтобы я разорвала наше партнерство? Или вызвала тебя на поединок?

— Табита Фолкейн может жить, как ей угодно, Драун, — сказал Аринниан.

— А-р-ркх, может быть, я сказал лишнее, — пробурчал тот, взъерошив перья и оскалившись. — Только вот долго ли нам еще сидеть в этой клетке из терранских кораблей?

— Сколько нужно, столько и просидим, — отрезала Табита, все еще бледная и дрожащая. — Ты хотел бы кинуться на них и погибнуть, как безмозглый герой какой-нибудь саги? Или вызвать на наши головы боеголовки, способные поджечь весь континент?

— Почему бы и нет? Все в конце концов умирают. Вот был бы фейерверк! — ухмыльнулся он. — Лучше всего, конечно, послать Терру с ветерком в ад, но раз это, к несчастью, невозможно…

— Я бы лучше проиграла войну, чем погубила бы планету, любую планету, — сказала Табита. — Тем более ту, на которой есть жизнь. И я скорей бы отдала эту планету, чем видеть, как она гибнет. — Ее голос окреп, и она смотрела прямо на ифрианина. — Вся твоя беда в том, что старая вера поощряет то стремление убивать, которое пробудила в тебе война — а убивать некого.

«Возможно, — без слов сказал Драун. — Но я хотя бы не сплю с врагом».

Табита предпочла оставить его мимику без внимания и спросила Аринниана:

— Можно ли изменить эту ситуацию? — почти робко улыбаясь при этом.

Он не улыбнулся в ответ и сказал:

— Да. Сейчас я объясню вам, что мы задумали.

Орнитоиды не любят долго ходить пешком, а беседовать на лету невозможно, поэтому Эйат повела Рошфора на конюшню. Часто бывая здесь в последнее время, она знала, где что находится. Тут держали нескольких зиррауков и одну лошадь для Табиты. Родство этих животных ограничивалось общей принадлежностью к теплокровным четвероногим — зиррауки не были млекопитающими в точном смысле слова; но служили они для одной и той же цели, хотя были мельче лошадей.

— Сможешь ты оседлать свое животное? — спросила Эйат.

— Да — я научился этому, пожив здесь. Раньше-то я видел лошадей разве что в зоопарке, — небрежно ухмыльнулся он. — Может, спросим разрешения?

— Зачем? Во всех чотах подчиняются обычаям своих гостей, а в Воротах Бури не принято спрашивать, можно ли что-то взять, когда ты в доме у друзей.

— В доме у друзей? Хотел бы я взаправду чувствовать себя так.

Эйат, держась рукой за столбик, расправила крыло и погладила его перьями по щеке.

Они оседлали своих скакунов и поехали бок о бок по дорожке между рощ. Листья шелестели под морским бризом, серебристые под ярким, лишенным теней светом. Мягко стучали копыта, не поднимая пыли в этом влажном воздухе.

— Ты добрая, Эйат, — застенчиво произнес Рошфор. — И почти все твои сородичи были добры ко мне. Боюсь, что не относящийся к людям пленный не мог бы надеяться на такое на заселенной людьми планете.

Эйат не сразу нашла слова. Она говорила с ним на англике, и ради практики, и из вежливости. Сейчас ей не хватало понятий. Единственная фраза, которую она сумела составить, грешила тавтологией:

— Не обязательно ненавидеть для того, чтобы сражаться.

— Однако это не мешает. Если ты, конечно, человек, — криво улыбнулся он. — Вот и Драун…

— О, он не питает к тебе ненависти. Он всегда такой. Я… как это? Жалею его жену. Нет, не то что жалею — это ведь значило бы, что я чувствую себя выше ее, да? А она вот терпит.

— Почему она не уйдет от него?

— Из-за детей, конечно. А может быть, она не так уж несчастна. У Драуна могут быть свои хорошие стороны, раз Грилл остается его компаньоном. И все-таки я в браке буду гораздо счастливее.

— Грилл… — покачал головой Рошфор. — Боюсь, что я навлек на себя ненависть твоего… брата Кристофера Холма.

— Конечно, — прощебетала Эйат, — ты ведь занял место, которое так хотел занять он. Прямо-таки слышно, как его сердце обливается кровью.

— А ты не держишь на меня зла? Вы ведь с ним так близки.

— Мне больно видеть, как он страдает. Но это пройдет. И потом, я беспокоилась, не слишком ли он к ней привязался. — «Вот об этом не надо, девочка». Эйат посмотрела на человека. — Мы говорили о том, что нас не касается. Лучше расскажи мне о звездах, на которых ты побывал, о пространствах, которые пересек, и о том, как приходится воевать там.

— Ну, не знаю, — сказала Табита. — Уж очень все неопределенно.