Миры Пола Андерсона. Том 18

— Ваш почетный гость тоже чертовски спешит, — сказал Флэндри, следуя за Бэннер. Хван остался в стороне; он хорошо знал характер своей начальницы. Проходя по комнатам и коридорам, Флэндри мог убедиться, что за прошедшие столетия станция порядком обветшала, хотя были видны следы попыток придать ей видимость уюта. На стенах любительские картины, на блюдах и в кашпо разложены и развешаны свежие овощи и цветы. Коллаж на задней стене изображал окна, раскрытые в неведомые миры. По человеческому времени час был поздний, и люди давно отдыхали в своих домах. Те же, кто был на станции, спешили встретить Бэннер и с явным удовольствием приветствовали ее. «А она умеет быть строгой и сдержанной, — подумал Флэндри. — Но ее здесь любят и, похоже, вполне заслуженно».

Она вошла в свой Центр. Увидев, как она волнуется, садясь в кресло за приборы, он ласково коснулся ее волос. Взглянув на него, она ответила отсутствующей улыбкой и стала натягивать защитный шлем. Флэндри отошел в сторону.

Она деловито готовилась к работе. Во мраке комнаты защелкали измерительные приборы, засветились сигнальные приспособления. Здесь все было спокойно, доносилось только слабое колыхание ветра снаружи. В данный момент одна из бесконечно меняющихся настроек соответствовала Терре с ее прохладным, влажным, полным запахов моря воздухом.

Перед Бэннер засветился экран. Наклонившись и слегка подавшись вперед, Флэндри мог из-за ее плеча видеть его. Она положила ладони на две пластины в подлокотниках кресла. Ощущение, которое воспримут ее ладони, и будет полученная извне информация. Она говорила ему, что теперь им удается почти адекватная передача.

— Йеввл! — тихо позвала она и добавила что-то скороговоркой на незнакомом ему мяукающем языке. Звуковая система трансформировала эти слова в звуки, понятные рамнуанину, гортань и рот которого имели такое строение, как у Йеввл. — Ей-еа, Йеввл!

Флэндри пришлось довольствоваться тем, что он видел на экране. Изображение было удивительно четкое. Цвет, перспектива, очертания предметов казались несколько странными: внезапно он вспомнил, что прибор воспроизводил все как бы увиденное глазами чужеземца — такого, как он, например.

В поле зрения появилась рука — наверное, это была рука Йеввл: услышав свое имя, она от удивления подняла руку. Пожалуй, только рука соответствовала человеческой, — этот большой палец и четыре других. Пальцы были короткие, заостренные и желтые, вся рука — мускулистая и покрытая как будто дубленой кожей.

Она стояла в дверях — по всем признакам это было ранчо, принадлежащее ее семье. Обстановка была простая, но красивая. На кушетке сидели два существа — по всей вероятности, родственники — мужского и женского пола. И какие бы картины ни представали потом перед ним за время странствия по экрану — Флэндри не мог оторвать глаз от этой пары.

Они были двуногие, ростом немногим больше метра. Коренастые до такой степени, что могли бы казаться карикатурой, если бы не особая грация движений (это стало ясно, когда они поднялись с кушетки), которой, как ни странно, они были обязаны именно такому телосложению. Ступни были четырехпалые, непропорционально большие, с когтями. Нижняя часть тела казалась специально приспособленной для поддержания мощного торса; высоко расположенный тазовый пояс не давал возможности нагнуться, заставляя их как бы припадать к земле при каждом движении. Возможно, именно поэтому они не вырастали, оставаясь маленькими и по достижении зрелости. Период беременности длился у них очень малое время. Как мужские, так и женские особи имели на животе мешок, в котором новорожденный младенец был хорошо защищен до тех пор, пока не разовьется. Эти мешки, а также половые признаки Флэндри разглядеть не удалось, из-за одежды. Одеяния их отдаленно напоминали больничные халаты с застежкой сзади, а спереди на них надеты украшения — это особенно удобно, если на спине у вас крылья… Кожа сплошь покрыта шерстью, ее не было только на подошве и на ладонях.