Миры Пола Андерсона. Том 19

— Я вижу, ты не следил за событиями в Верхней Америке в последние годы. А я следил. Заметь, я не смотрю свысока на людей, о которых говорю. В своем большинстве это достойные, совестливые человеческие существа. И в ранние дни колонии они сыграли очень важную роль.

Но дело в том, что былые времена давно прошли. Пограничье в Верхней Америке исчезло. У нас-то вся планета — наше Пограничье, но свободные земли находятся в Низинах, и никакой пользы от них мужчины и женщины, которые не могут дышать здесь без того, чтобы заболеть, ожидать не могут.

Анкер пока еще не имеет настоящего городского пролетариата, да и его сельское окружение тоже не обзавелось настоящим сельским. Однако тенденция уже существует. И она становится все заметней по мере роста числа машин и исчезновения хронической нехватки рабочих рук, которая у нас раньше всегда была..

Если ничего не будет сделано, Рустам повторит печальную историю Терры. Обнищавшие народные массы. Концентрация власти и богатства. Рост идей коллективизма. Еще позже — демагоги, проповедующие революцию, и аплодисменты многих зажиточных людей, тоже потерявших свои корни в этом распадающемся обществе. Восстания, которые неизбежно ведут к тирании. То есть то, от чего надеялись избавиться переселенцы на Рустам.

Стейн нахмурился:

— Не преувеличиваешь ли ты?

— Для Низин это, конечно, преувеличение, — согласился Коффин.

— Такую огромную территорию быстро не придушишь. А вот с Верхней Америкой дела обстоят совсем иначе.

— И что же они хотят сделать, чтобы помочь этим… этому пролетариату?

Коффин улыбнулся, но улыбку его трудно было назвать веселой.

— Хороший вопрос. Особенно учитывая, что вся идея Конституционного Конвента заключается в том, чтобы охранить личные права граждан и закрыть все дырки, через которые лезли те, которые на них посягали. Ограничить деятельность правительства только поддержанием порядка и охраной среды обитания, ибо, благодарение Богу, нам еще нет надобности беспокоиться о врагах внешних. — Потом сурово добавил: — Впрочем, мы еще можем породить внутренних. Поляризация — процесс, присущий обществу. А случаи возникновения гражданских войн в истории — не новость.

— С одной стороны, ты, значит, не хочешь, чтобы правительство командовало у нас всем. С другой — не осмеливаешься пустить все на самотек, — констатировал Стейн. — Что же ты тогда предлагаешь?

— Полного решения этой проблемы никто предложить не может, — ответил Коффин. — Кроме того, нам хочется избежать ориентации на какую-либо идеологию, не считая одной — сохранения свободы. Однако… возможна официальная политика, которая будет поощрять органичное развитие. Например, ради общего блага правительство может принимать меры, обязывающие нанимателей обращаться со своими служащими как с человеческими существами — с индивидуальностями, — а не просто как с легко заменяемыми машинами или с организованными безликими массами. Могут быть созданы условия, поддерживающие развитие мелких, а не крупных предприятий. Кстати, здесь может оказаться полезным курс на твердую валюту, если при этом будет учитываться необходимость оказания помощи тем, кому не повезло. С другой стороны, в рамках задачи охраны среды обитания могут быть выработаны соглашения, которые помогут так размещать экономическую деятельность, чтобы у всех граждан был шанс преуспеть, вне зависимости от того, где они проживают. Конечно, это будут добровольные соглашения, но за ними должна стоять идея выгоды. Правда, такая политика должна вырабатываться с учетом советов ученых, которые видят дальше и больше, нежели одну чистую прибыль.

Коффин вздохнул.

— Все это примеры, так сказать, сиюминутных решений, — сказал он. — Мы не можем предписывать поведение будущим поколениям. Все, что мы можем, — это обрисовать определенные дилеммы — нынешние и будущие, — выдвинуть некие идеи и внушить тем, кто придет нам на смену, с чем им придется встретиться в будущем и что будет лучше, если они к их решению начнут готовиться загодя.

Стейн ехал в глубокой задумчивости. Пел ветер, шептались листья. Из лесу выбежало стадо серозеров и помчалось через поляну грациозными прыжками. Наконец он сказал:

— Думаю, я понимаю, к чему ты клонишь, Дэниел. Через сорок или пятьдесят лет проблема пролетариата, таким образом, все еще будет в зародыше. Только немногие люди, в худшем случае, будут находиться в положении тех, кто лишился своих корней. Экономика будет развиваться, рабочих мест окажется много, образуется избыток средств, который можно будет использовать для помощи тем, кто живет вдали от города, чтобы помочь им встать на ноги. Ничего такого, с чем нельзя справиться, если есть разум и добрая воля.

За исключением того, что произойдет, когда Терра швырнет в нас своими пятью тысячами поселенцев.

Коффин кивнул:

— Да.