Миры Пола Андерсона. Том 19

Тольтека вспомнил, как один из нуэвамериканских астронавтов выразил желание поселиться здесь, и Ворон предостерег его: мол, через стандартный год ты сойдешь с ума от скуки. Но что в этом понимает Ворон? Нет сомнений, в его отношении это предсказание справедливо. Лохланское общество, жестко разделенное на касты, регулируемое обрядами, надменное и жестокое, не имеет с Гвидионом ничего общего. «Но вот Нуэвамерика… стоит ли притворяться, что мне будет недоставать огней и высотных зданий, театров, баров, веселых вечеринок… да, время от времени я буду по всему этому скучать. Но что помешает мне ездить туда с семьей в отпуск? А что касается повседневной жизни, то вот — мирный, разумный, но при этом веселый народ, обладающий осмысленным и воплощенным в жизнь идеалом красоты и живущий на малозаселенной планете в полной гармонии с девственной природой. И при этом их жизнь отнюдь не стоит на месте. Они ведут научные исследования, разрабатывают новые инженерные проекты, да и искусство у них прогрессирует. Достаточно вспомнить, как они обрадовались возможности установить регулярные связи с другими звездами. Разве можно не влюбиться в Гвидион? А особенно в…»

Но Тольтека отогнал эту мысль. Он принадлежит к цивилизации, которая рассматривала все проблемы прежде всего с практической точки зрения. Поэтому не стоит предаваться пустым мечтаниям, лучше обдумать, что следует конкретно предпринять, чтобы добиться желаемого. Пока что удача сопутствует Ворону, однако вряд ли это обстоятельство явится серьезным препятствием, тем более что_ч Ворон отнюдь не обнаружил желания остаться здесь навсегда. Бьерд продолжал приставать к Тольтеке с просьбами рассказать о других планетах, и астронавт пустился в воспоминания, не забывая, что его слушатель — всего лишь ребенок, так что остаток пути прошел быстро.

Они вошли в город. За время их отсутствия с ним произошла странная метаморфоза: улицы опустели, жители, еще несколько часов назад толпившиеся на улицах, теперь заперлись в домах. Время от времени то там, то тут мелькала одинокая фигура человека, спешившего куда-то с ношей в руках, но это лишь подчеркивало безлюдность города. И хотя нагретый лучами солнца воздух был неподвижен, из домов доносились отчетливые звуки, похожие на бормотание.

Бьерд выпустил руку Тольтеки и запрыгал по мостовой.

— Уходим, уходим! — закричал он нараспев.

— Откуда ты знаешь? — спросил Тольтека, уже знавший, что фиксированной даты наступления Бэйла не существует.

Мальчик в ответ улыбнулся всеми своими веснушками:

— Я знаю, большой Мигель! А ты с нами пойдешь?

— Я лучше, пожалуй, останусь присматривать за твоими зверюшками, — ответил Тольтека. У Бьерда, как и у большинства детей его возраста, был собран целый зверинец из жуков и земноводных.

— А вот и деда! Здравствуй, деда! — Бьерд пустился бегом.

Дауид, выходивший из дома, весь подобрался, когда внук ударился в него с силой небольшого циклона, обнял мальчика и подтолкнул к двери.

— Иди домой, — сказал он. — Мама собирается. Прежде чем мы отправимся в путь, ей нужно смыть с тебя хотя бы килограмм-другой грязи и собрать тебе еды в дорогу.

— Спасибо, большой Мигель! — бросил на бегу Бьерд и юркнул в дом.

— Надеюсь, он вас не слишком утомил, — сказал Дауид с добродушным смешком.

— Вовсе нет, — ответил Тольтека. — Мне очень понравилось с ним гулять. Мы прошлись вверх по реке до Дома философов. Я и представить себе не мог, что в месте, предназначенном для отвлеченных раздумий, могут быть площадки для пикников и карусель.

— А почему бы и нет? Как я наслышан, философам также ничто человеческое не чуждо. Возня с детьми их забавляет… а ребятишки, может быть, приучатся уважать мудрость. — Дауид вышел на улицу. — Мне предстоит одно дело. Не хотите ли составить мне компанию? Поскольку вы — человек технического склада ума, вам это может быть интересно.

Тольтека поспешил нагнать Дауида и пошел с ним рядом.

— Значит, вы вот-вот уходите? — спросил он.

— Да. Даже мне все признаки стали ясны. Пожилые люди не так чувствительны, а молодые все это утро сами не свои. — Глаза Дауида лихорадочно блестели. Его смуглое, изборожденное морщинами лицо уже не было таким безмятежным, как обычно.

— По прямой до Святого Города примерно десять часов ходьбы пешком, — продолжил он, помолчав. — Если ты не обременен детьми и стариками, то время пути сокращается. Если вы сами почувствуете приближение Бэйла, очень надеюсь, что вы последуете за нами и проведете вместе с нами эти дни.

Тольтека с силой втянул в себя воздух, будто надеясь распознать признаки приближения Бэйла. Воздух был напоен благоуханием сотен цветущих трав, деревьев, кустов, лиан; в солнечных лучах гудели, собирая нектар, насекомые-медоносы.

— А каковы эти признаки? — спросил он. — Мне этого никто не говорил.

Обычно, когда у Дауида спрашивали что-нибудь о Бэйле, он, как и другие его соплеменники, приходил в некоторое замешательство и менял тему разговора — сделать это было очень просто, ведь после тысячи двухсот лет изолированного существования у них было о чем поговорить. Теперь же врач громко расхохотался.