Миры Пола Андерсона. Том 19

— Не нужно, Зио. — Ворон отпустил нуэвамериканца. К ним спешили несколько солдат. Он знаком отослал их назад. — Все в порядке! — крикнул он. — Я просто показываю прием.

Коре, казалось, засомневался, но тут кто-то крикнул: «Идут!», и все внимание переключилось на дорогу. Тольтека поднялся на ноги; захлестнувшие его стыд, гнев и замешательство туманили глаза, и сквозь пелену он едва ли мог рассмотреть что-либо на дороге.

Впрочем, ничего сверхъестественного там не происходило. Жители Звездара шли не спеша, легким, пружинистым, натренированным шагом людей, привычных к дальним переходам. Никто не соблюдал строя. На людях были легкие развевающиеся одежды. Учитывая относительную непродолжительность пути, каждый взял с собой небольшой запас пищи, единственную смену одежды и более ничего. На ходу они весело переговаривались друг с другом, смеялись, пели и были чем-то похожи на беззаботную стаю птиц или на солнечные блики, играющие на чуть колышущейся ряби озера. В бурлящем людском потоке мелькали яркие разноцветные туники, венки в светлых волосах, множество загорелых рук и ног. То и дело кто-нибудь из взрослых принимался пританцовывать в окружении шумной ватаги резвящихся и подпрыгивающих на ходу ребятишек.

Все это медленно проплывало мимо пришельцев, люди шли в горы, где их ждал Святой Город.

Вдруг от толпы отделилась Эльфави. Подбежав к Ворону, она схватила его за обе руки и воскликнула:

— Пойдем с нами! Неужели ты ничего не чувствуешь, лиата?

Лицо Ворона окаменело; он окинул ее долгим взглядом и покачал головой:

— Нет. Прости.

Глаза Эльфави наполнились слезами — это тоже было совсем не по-гвидионски.

— Значит, ты никогда не сможешь быть Богом?

Она опустила голову, золотистые кудри закрыли ей лицо. Тольтека стоял неподвижно и смотрел. Что ему еще оставалось?

— Если бы я могла наделить тебя этой силой, — сказала Эльфави, — я бы отдала тебе свою. — Она отпрянула назад, воздела руки к солнцу и закричала: — Не может быть, чтобы ты этого не чувствовал! Бог уже здесь, он везде. Я вижу, как от тебя исходит Вуи, Ворон! Прошу, пойдем со мной, ты должен!

Ворон сложил руки под епанчой.

— Ты здесь со мной не останешься? — спросил он.

— Да, навсегда, навсегда.

— Нет, я имею в виду — сейчас. На время Бэйла.

— Что? О… нет, да… ты шутишь?

— Я слышал, Ночные Лики иногда являются людям и под Колумкиллским обрывом. И еще я слыхал, что далеко не каждый год все, кто ушел в Святой Город, возвращаются домой. — Ворон говорил медленно, чтобы до ее сознания дошел смысл его слов.

Эльфави отпрянула от него на шаг.

— Бог не только добр! — умоляющим тоном произнесла она. — Бог реален.

— Да. Не менее реален, нежели смерть.

— Великий илем! — взорвался Тольтека. — Слушай, чего ты хочешь? Туда идут вс&, кто способен стоять на ногах. У кого-то может быть болезнь в начальной стадии, у кого-то слабое сердце, у кого-то плохие сосуды. От напряжения…

Ворон пропустил его слова мимо ушей.

— Скажи, Эльфави, то, что происходит во время Бэйла, — это что, тайна? — спросил он.

Мускулы Эльфави напряглись. Бурлившее в ней веселье выплеснулось наружу:

— Нет. Просто слова такие бледные и тусклые. Той ночью в святилище я тебе уже говорила об этом.

Ворон еще больше помрачнел.

— Ну, кое-что, по крайней мере, можно описать и словами. Расскажи мне, что сможешь. Что происходит с твоим физическим телом? Что можно было бы снять на пленку?

Кровь отхлынула от лица Эльфави. Она застыла в неподвижности, похожая на статую. Наконец в сгустившейся тишине прозвучало:

— Нет. Не могу.

— А может быть, тебе нельзя? — Ворон схватил женщину за голые плечи с такой силой, что пальцы вдавились в тело. Она, казалось, даже этого не почувствовала. — Тебе нельзя рассказывать про Бэйл, ты не хочешь или не можешь?! — прорычал он. — Что именно? Ну, живо! Отвечай!

Тольтека попытался пошевелиться, но тело его не слушалось. А мимо, пританцовывая, все шли и шли звездарцы, слишком упоенные и ликующие, чтобы замечать что-либо вокруг. Свидетели происходящего — нуэвамериканцы возмутились. Но Вильденвей небрежным жестом вынул из кобуры пистолет и многозначительно ухмыльнулся им в глаза. Эльфави задрожала.

— Не могу! — выдохнула она.

Лицо Ворона снова окаменело и превратилось в неподвижную маску.

— Ты не знаешь, — сказал он. — В этом все дело?

— Пусти!

Он отпустил Эльфави. Споткнувшись, она чуть не налетела на бэйлов куст, на мгновение присела, тяжело дыша и всхлипывая, и тут же, как если бы на происходящее упал занавес, вновь вернулась в прежнее состояние безмятежного счастья. На ее щеках еще блестели слезы, но она взглянула на синяки у себя на теле, беззаботно рассмеялась, бросилась к Ворону и поцеловала его в неподвижные губы.

— Так жди меня, лиата! — Она сделала пируэт, затем скачок и исчезла в толпе.

Ворон стоял не шевелясь и неотрывно смотрел вслед удаляющейся по извилистой дороге толпе. Тольтека никогда бы не поверил, что человек способен простоять в полном оцепенении так долго.

Наконец, чувствуя появившийся во рту неприятный привкус, он спросил:

— Ну что, ты доволен?