Миры Пола Андерсона. Том 22 (Сломанный клинок. Дети морского царя)

— Но ведь я не желаю тебе зла. Неужели у меня могло бы возникнуть такое нелепое желание? Зачем бы я стала тебе вредить? Я же совсем одна, здесь никого нет, с кем я могла бы подружиться.

— Заманиваешь в свои сети!

— Нам будет так хорошо с тобой, мы будем вместе всегда, летом в зеленом лесу, зимой подо льдом в озере. Ты будешь согревать меня на своей груди, а я в летний зной буду навевать тебе прохладу, поднимать свежий легкий ветерок и обдавать брызгами росы твои золотисто-зеленые, как молодая листва, волосы.

— Молчи! Ты заманиваешь смертных в адское пекло!

Вилия вздрогнула и поникла. Быть может, она заплакала, но этого нельзя было увидеть — озеро выпивало ее слезы.

Гнев Ванимена улегся.

— Да ты, наверное, и сама не ведаешь, кто ты, — сказал он. — Отец Томислав говорил мне, что для него остается загадкой, постиг ли предатель Иуда суть содеянного им, пришло ли к нему — пусть слишком поздно — прозрение.

Ванимен замолчал, настороженно глядя в ту сторону, где была вилия. Она уже почувствовала, что его гнев утих, и сразу вздохнула е облегчением.

Ее настроение переменилось с легкостью ветра, и вот она уже осмелела и улыбнулась.

— Иуда? Может быть, я его знаю? Да, кажется, я когда-то что-то слышала об Иуде, да только забыла… Нет, не помню, не помню…

— Отец Томислав, — резко, точно хлестнув плетью, сказал Ванимен.

Она покачала головойс — Нет… Не помню… — Вилия задумалась, сдвинув брови и подперев рукой подбородок. — Постой, кажется, что-то припоминаю. — Это кто-то близкий, да? Но память о нем так далека… Где-то далеко-далеко, Ничего не слышу, не чувствую. Вот если бы ты что-нибудь о нем рассказал, тогда, наверное… Нет! — вскричала она вдруг и в страхе выставила вперел ладони, словно пытаясь укрыться от резкого ветра, Глаза вилии широко раскрылись, став совсем огромными. — Прошу тебя, не надо ничего рассказывать!

Ванимен глубоко вздохнул.

— Бедный призрак! Я верю, что ты не лжешь! Надо будет узнать, можно ли за тебя молиться.

Спустя миг к нему вернулась прежняя суровость.

— Как бы то ни было, теперь ты — соблазн для людей. Ты искушаешь их совершать прегрешения, за которые им грозит тяжкая кара, проклятие.

Люди. которые два года назад начали ловить рыбу в этом озере, могут случайно увидеть, как ты витаешь в тумане, иные же услышат твой зов.

Даже если они устоят перед соблазном, они будут жестоко страдать, вспоминая твою красоту. Но людей здесь будет жить год от года все больше и они все чаще будут приходить на озеро. Отныне ты никогда не посягнешь на смертных и не будешь ловить души человеческие. Я пришел сюда, чтобы положить этому конец.

Вилии стало страшно — ведь он победил самого Водяного.

Ванимен вытащил из ножен кинжал и, взяв за клинок, поднял перед ней рукоять, имевшую вид креста.

— Ради блага того, кто крестил меня в христианскую веру, я тебя не уничтожу. — Слова падали, как мерные удары колокола. — Может случиться, что и ты когда-нибудь обретешь бессмертную душу и спасение… Но это неизвестно, несомненно лишь одно: никто больше не должен быть предан проклятию из-за тебя. Нада, ты никогда больше не соблазнишь ни одного человека. Пришел конец твоим играм и озорству, ты больше никогда не будешь поднимать ветер и сбрасывать на траву постиранное смертными женщинами белье, ты больше никогда не унесешь из колыбели ни одного младенца в то время как его мать трудится, ибо смертные женщины несут тяжкий крест.

— Я ненадолго детей уносила. Побаюкаю немного и скорей положу обратно в люльку. У меня ведь нет молока, — прошептала Нада.

Он не обратил на ее слова внимания:

— Ты больше не будешь петь песен, которые доступны слуху людей. От твоих песен люди видели во сне то, чего им лучше никогда не видеть и не знать. Пусть для детей рода человеческого — как для кровных, так и для приемных — тебя не станет, словно и не было никогда. И не вздумай ослушаться. У меня есть средство избавить от тебя людей. Я принесу сюда полынь, запаха которой ты не выносишь, и трижды хлестну тебя ее стеблями. Если же и после этого унижения ты не покоришься, я приду сюда, получив церковное благословением и принесу святой воды. И тогда ты отправишься в преисподнюю. Ты, порождение шелестящей листвы, туманов и речных быстрин, будешь гореть в адском огне, который будет жечь тебя вечно. Ни одной капельки влаги, ни одной снежинки не будет в пекле, ничто не даст тебе облегчения хотя бы на миг, ты будешь обречена на вечные муки. Тебе все ясно?

— Да! — в ужасе вскрикнула вилия. и бросилась прочь.

Ванимен подождал, пока она не скрылась из виду, пока не растаял последний тихий всплеск озерной воды, пока не стало казаться, что вилия сгинула в небытие.

4