Миры Пола Андерсона. Том 22 (Сломанный клинок. Дети морского царя)

Слезы застыли на ее щеках. Скафлок на скаку коснулся руки Фреды, и девушка благодарно улыбнулась ему. Если бы не он, у нее просто не хватило бы духу вернуться сюда. С ним же она ничего и никого не боялась.

Юноша натянул поводья.

Посеребренные лунным светом сугробы, из которых кое-где торчали обугленные головешки, — таким предстало глазам Скафлока и Фреды подворье Орма. На берегу моря возвышался курган.

Из вершины его вырывалось слепящее бело-голубое пламя. Фреда вздрогнула и перекрестилась. Она знала, что там, где похоронены языческие герои древности, люди часто видят по ночам надмогильные огни. Ну и ладно! Пускай Орм покоится в неосвященной земле — он ее отец!

Отец… Он качал ее на колене, он пел ей песни, так громко, что сотрясались стены… Фреду била дрожь.

Скафлок спешился. Рубаха его под кольчугой взмокла от пота. Никогда раньше не пользовался он заклинаниями, которые хотел сотворить сегодня.

Он шагнул вперед — и остановился. Дыхание с хрипом вырывалось из его груди, ладонь легла на рукоять клинка. В отблесках пламени он разглядел неподвижную черную фигуру. Если ему придется сражаться с духом…

Фреда по-детски всхлипнула:

— Мама!

Скафлок взял девушку за руку, и они медленно поднялись на вершину кургана.

Женщина, которая сидела там, поблизости от огня, показалась Скафлоку удивительно похожей на Фреду. Те же черты лица, те же широко расставленные серые глаза, те же рыжеватые с золотистым волосы. Но она исхудала от печали, щеки сделались впалыми, глаза тоскливо глядели на море, неприбранные волосы рассыпались по плечам. Из-под теплого мехового плаща виднелись какие-то лохмотья, которые едва прикрывали иссохшее тело.

Когда Скафлок и Фреда вступили в круг света, женщина повернула голову. Ее взгляд задержался на юноше.

— С возвращением, Вальгард, — проговорила она глухо. — Вот она я. Зачем ты пришел? Убей меня, я истомилась по смерти.

— Матушка, — Фреда упала перед женщиной на колени.

Элфрида молча смотрела на нее.

— Не понимаю, — сказала она наконец. — Ты моя Фреда? Но Фреда мертва. Вальгард похитил тебя, ты не могла прожить долго.

Она улыбнулась, покачала головой и протянула дочери руки.

— Ты не забыла меня, ты пришла меня навестить. Мне так одиноко, дочка. Иди ко мне, я спою тебе колыбельную.

— Я живая, мама, живая… и ты жива… — Слезы душили Фреду; она закашлялась. — Потрогай, я теплая, я живая. Это не Вальгард, это Скафлок, он спас меня от Вальгарда. Это Скафлок, мой муж и твой новый сын…

Элфрида тяжело встала, опираясь на руку дочери.

— Я ждала, — прошептала она. — Я ждала, хотя меня считали безумной. Мне приносили еду, но и только, ибо страшились безумной женщины, которая не покидает своих мертвых, — она тихо засмеялась. — В чем же мое безумие? Безумны те, кто оставляет усопших.

Она взглянула в лицо Скафлоку.

— Ты сходствуешь с Вальгардом, — сказала она. — Ты высокий, как Орм, я вижу в тебе его и себя. Но твои глаза добрее, чем у Вальгарда.

С уст ее снова сорвался еле слышный смешок.

— Какая же я безумная? Я ждала, я просто ждала, и двое моих детей вернулись ко мне из мрака.

— До рассвета придут и другие, — сказал Скафлок.

Они свели женщину с кургана.

— Мама выжила, — прошептала Фреда. — Я думала, она погибла, но она выжила и провела тут всю зиму… Что я натворила?!

Она заплакала, Элфрида принялась утешать ее.

Тем временем Скафлок воткнул в землю рунные посохи, надел на большой палец левой руки бронзовое кольцо с кремнем, встал с западной стороны могилы и простер руки к небу. Шумело море, выглядывала из-за туч луна, мела поземка.

Скафлок произнес заклинание. Слова обожгли ему горло. Он покачнулся, но устоял на ногах, потом взмахнул руками.

Пламя взметнулось выше. Ветер застонал подстреленной рысью, тучи заволокли луну. Скафлок воскликнул:

Вои, встаньте!
К вам взывает,
молит вас
воспрянуть Скафлок,
ворожит
над мертвецами,
песней павших
пробуждает.

Курган вздрогнул. Холодное пламя, казалось, достигало небосвода. Скафлок продолжил:

Вы, гроза
сражений прошлых,
преклоните слух
к призыву,
ржавые
клинки возденьте,
что щиты
врагов дробили!

Курган раскрылся. Из него, сопровождаемый сыновьями, выступил Орм. Он спросил сурово:

Кто меня
тревожить смеет,
рунные
творит заклятья?
Пришлый, прочь!
Остерегайся
разъярить
героев мертвых!

Орм опирался на копье. В лице его не было ни кровинки, в волосах серебрился иней. Он не мигая смотрел на пламя, что бушевало вокруг него. Справа от отца стоял Кетиль, бледный и неестественно прямой, в голове его чернела дыра. Окутанный тенью Асмунд прикрывал руками рану в груди. За спиной вождя виднелись очертания его ладьи. Друг за другом пробуждались остальные призраки.

Подавив страх, Скафлок сказал: