Миры Пола Андерсона. Том 5

— Видите ли, — начал он, — как-то я оказался в одном южном городке. Там жили не то чтобы совсем ушельцы, но весьма ярые фундаменталисты, каких даже трудно представить себе в наше время. Все у них там было не менее чем полувековой давности. В ресторане у них даже стоял настоящий «джукбокс». Помните, были такие проигрыватели? Известие о сигманце, в существование которого они никак не хотели верить, перевернуло у этих правоверных все вверх дном. Энергии их неприятия хватило бы на то, чтобы запустить огромную ракету на окололунную орбиту. Я разговорился с владельцем ресторана. Он намеревался закрыться и на недельку уехать к родственникам. Я предложил ему, пока его не будет, расписать стены его заведения. Мы сошлись на том, что я напишу сцену из Библии, и договорились о плате. До завершения работы я никого не пускал внутрь. Я так втянулся в работу, что готовил и спал прямо на месте. Рядом жил местный самогонщик, и мы подружились. Впервые вернувшись от него, я взглянул на начатую работу и понял, какую великолепную возможность упускаю. Я собирался изобразить сцену Нагорной Проповеди. Глупец! Не то чтобы тема Христа не давала развернуться, но я еще не до конца продумал свою композицию, а копировать чужую не имело никакого смысла. Проснувшись утром, я обнаружил, что желание работать так и распирает меня. Значит, моя Муза, хоть и пьяная, побывала здесь вчера вечером и еще не ушла. Я запасся самогоном и работал весь остаток недели, с раскалывающейся от голода и бессонницы головой, равно как от переизбытка кукурузного жмыха. Я написал лучшее из того, что когда-либо доводилось мне написать. Откровение Иоанна! По четырем углам ангелы, высокий потолок; опустошенные чаши гнева — над проигрывателем, над телевизором и над дверьми в мужской и женский туалеты. На потолке Бог-Отец в силах, его длинные седые волосы и борода, его одежды — полощутся на ветру смерти; у него лицо получеловека-полульва. Одесную — Бог-Сын. Но он получился хуже. Я стремился показать, что ему жаль тех проклятых, которых он помогает сталкивать в пламя геенны, но он получился похожим скорее на мрачного возрожденца, с удовлетворением рекущего: «Я же говорил вам!» Пламя вокруг престолов — не адское пламя, заметьте! — типа солнечных протуберанцев. Пламя вздымается и охватывает крылья Духа Святого. Образ архангела Гавриила я позаимствовал из одного фильма. Этакий трубач начала эпохи джаза, этакий Бикс Бейдербекке, выдувающий рифы и синкопы в ритме своей бессмертной жизни. Прочие ангелы и вся небесная рать были в явном смущении от этакого концерта. Кое-кто возмущался, тщетно пытаясь сконцентрироваться на своей работе, но парочка ангелов была в экстазе. И я! Я был еще жив и стоял среди четырех зверей у престолов… Похоже, я вас совсем заболтал.

— Нет-нет, продолжайте, — сказала Ивонна, не сводившая со Скипа глаз.

— Ну… К черту нашу этимологию! Учитывая прочность современных красок, отчего бы не писать фрески на полу? Пол ресторана стал Землей. С него вставали мертвые. Поваленные надгробия, отверстые могилы, картина полного хаоса, потому что я сообразил, что ко Дню Страшного Суда каждая пядь земли будет тысячу раз использована для погребения. Я сомневался в том, что акт воскресения плоти будет одномгновенным, и посему показал различные стадии: свеженький, едва подгнивший покойник; череп, катящийся на воссоединение со своими позвонками; два скелета, дерущиеся из-за берцовой кости; вздымающийся вихрем древний прах, приобретающий свои первоначальные, призрачные очертания… И наконец, полностью воскресшие экземпляры!

Я вовсе не пытался достичь трагического величия, как в фонтане Орфея в Стокгольме. «Откровение» — книга дикая, редкая бредятина. Воскресшие, те, что послабей, мучительно пытались удержаться в вертикальном положении, подпирая друг друга высокими стульями у стойки бара. Двое влюбленных рыдали друг у друга в объятиях. Да, рыдали. Правда, умерли они стариками. Вспомнив, что на небесах нет браков, молодая парочка пыталась тихонечко смыться… Ковбой бузил, индеец долбил пирогу, ну и вы можете себе представить все остальное… По низу передней стены я изобразил в перспективе горящие города, наводнения, землетрясения и прочие несчастья, включая удар молнии, разбивающий фундамент здания фундаменталистской церкви. Спасенных я наделил счастливыми лицами пьяниц и придурков, иные выглядели весьма сомнительно, иные психами, а одного уже вконец укачало.