Миры Пола Андерсона. Том 8

Гунн, забираясь на борт, загремел опущенной мачтой, и Рид похолодел. Но никто их не окликнул, всюду царило безмолвие. Островок Богини по-прежнему дремал в священном покое. Весла чуть слышно поскрипывали, чуть слышно плескала вода под лопастями.

— Держи на середину бухты, — сказала Эрисса Улдину, чей черный силуэт вырисовывался на корме.

Когда они подняли весла, чтобы передохнуть под луной возле горы на черном зеркале воды, Эрисса сказала:

— Данкен, всю эту зиму… — Она прижалась к нему, а он подумал… В голове у него вихрем кружили разные мысли… Он заставил себя понять, что она вытерпела ради него, и пробудил в себе всю нежность, на какую был способен.

Объятие длилось недолго. Улдин крякнул, и Эрисса высвободилась из рук Рида.

— Нам надо решить, что делать дальше, — сказала она прерывающимся голосом.

— Д-да. Обменяемся сведениями, — пробормотал Рид. — Что произошло?

Коротко, без обиняков она рассказала ему обо всем, что было, и кончила так:

— Мы причалили у города сегодня. Улдин остался в лодке. Так его сочли рабом-чужеземцем, которому запрещено осквернять священную землю Атлантиды. Не то начались бы расспросы. Я сошла на берег рассказать о бедствиях, которые мы претерпели на море, и купить за браслет приличную одежду. — Рид вновь напомнил себе, что это был мир без денег — слитки металлов более или менее служили стандартной мерой обмена, но употреблялись они не так уж часто… И слишком поздно подумал, что мог бы испробовать это новшество. — Я видела танцы! — Ему редко доводилось слышать столько страдания в человеческом голосе. Эрисса сглотнула и продолжала: — А потом, когда люди вышли праздновать на улицах, узнать, что случилось с тобой, было нетрудно. Вернее, узнать то, что было сообщено им. Ведь рассказ, будто ты ищешь уединения для благочестивых размышлений, мог быть только ложью. Но раз тебя оставили в храме, то находиться ты должен был в комнатах для паломников. Я знала, как пробраться туда, когда все уснут. В лодке я надела старую одежду, чтобы поберечь новую. И вот мы увезли тебя.

— Я бы не сумел, — пробормотал он. — И я был таким дураком, что проболтался. — Он был рад, что луна светит ему в спину и не освещает его лица. Когда он кончил говорить, Эрисса схватила его руку.

— Данкен, так было суждено. Откуда ты мог знать? Это я, я должна была догадаться… предостеречь, найти способ, чтобы мы бежали из Афин, прежде чем…

— Натяни узду! — буркнул Улдин. — А сейчас что нам делать?

— Плыть на Крит, — ответила Эрисса. — Я найду дом моих родителей, где… нам дадут приют. А мой отец пользовался… пользуется доверием во дворце.

По спине Рида пробежала дрожь, у него похолодели кончики пальцев.

— Нет, погодите… — сказал он. Его вдруг озарило. — На этой лодке мы доберемся туда только через несколько дней и с пустыми руками. Но вон там новая галера. И ее команда. Я знаю, где живет каждый. И у них нет причин не доверять мне. Галера будет говорить за нас, а может быть, и сразит Кефт… Поторопимся! — Его весло врезалось в воду. И почти сразу же — весло Эриссы. Она гребла точно в такт с ним. Вскоре у него заныли руки, дыхание стало прерывистым.

— Но храм помешает! — сказала Эрисса.

— Мы должны выйти в море до того, как в храме что-нибудь заподозрят, — пропыхтел Рид. — Дай подумать. — После некоторого молчания он продолжил: — Да, так! Один оповестит двоих, те тоже — и так далее. Они послушаются — во всяком случае придут на пристань. Ну а тот, с кого я начну, последует за нами, куда мы ни скажем, хоть на край света. Дагон…

Он замолчал — весло Эриссы на миг застыло в воздухе, но затем снова погрузилось в воду.

— Дагон! — сказала она. И это было все.

— С чего начнем? — спросил Улдин, и Рид объяснил свой план.

Они привязали лодку рядом с галерой и выбрались на берег. Нигде не было видно ни души. В лунном свете смутно белели дома, улицы были провалами черноты. Завывали собаки. Пробежав вверх по склону, Рид почувствовал, что у него подгибаются ноги, каждый вздох обжигал легкие. Но нельзя допустить, чтобы Эрисса заметила его слабость и… и этот мерзавец Улдин тоже.

— Ну вот! — Весь дрожа, он прислонился к глинобитной стене, стараясь справиться с головокружением. Улдин принялся стучать кулаками в дверь. Время тянулось нескончаемо долго.

Наконец, заскрипев, дверь приотворилась. Служанка сонно мигала, держа в руке светильник. Рид уже успел собраться с силами.

— Поторопись! — воскликнул он. — Мне необходимо увидеть твоего господина. И молодого господина. Сейчас же. Дело идет о жизни и смерти.

Она его узнала, но в страхе попятилась, и он удивился. Что в выражении его лица могло ее напугать? Ведь Эрисса и Улдин стояли чуть в стороне, куда лучи светильника не достигали.

— Да, господин. Сейчас же, господин. Войдите, пожалуйста, а я сбегаю сказать.

Она проводила их в атриум.

— Подождите здесь, господин. И госпожа с другим господином тоже.