Миры Пола Андерсона. Том 8

Мой звериный метаболизм почти мгновенно перераспределил жидкость в организме, и здоровье полностью вернулось ко мне. И первой вполне отчетливой мыслью была та, что незачем тратить хорошее пиво на борьбу с элементалью. Но тут же я решил, что использование любых подручных средств — основное условие победы.

Во всем есть своя отрицательная сторона. Оборотень имеет повышенную физическую сопротивляемость — но мозг его по существу своему звериный, в нем сохраняется лишь верхний слой человеческой личности. Или, проще говоря, в виде волка я был очень глупым человеком. У меня хватало ума лишь на то, чтобы сообразить — лучше поскорее вернуть себе человеческий облик… так что я выбежал за дверь, чтобы меня коснулись лунные лучи.

Вы когда-нибудь видели, как хихикает кот?..

— Ох, черт!.. — взвизгнул я и начал снова оборачиваться волком.

— Стой, стой! — сказала Джинни, давясь от смеха. — Если тебя так уж тревожит моя девичья стыдливость, возьми это!

Она бросила мне изрядно пообгоревшую, но вполне еще пригодную для практических целей меховую шубку. Сомневаюсь, что кто-то когда-то одевался быстрее, чем я в тот момент. Шубка здорово жала в плечах, но была достаточно длинной… если я двигался осторожно. И хотя ночной ветерок холодил мне ноги, лицо мое горело, почти как саламандра.

И это было одной из причин, по которым я просто забыл о посетившем меня видении. Другой причиной была угрожавшая нам опасность — живая и слишком горячая. Кроме того, физическая боль, сопровождавшая возрождение моего сознания, размыла память о невещественном опыте — и, пожалуй, это и было главным. Боль стерла все. Ну и мне просто не хотелось думать об этом.

Но, между прочим, я отметил для себя, что уже дважды меня посещали подобные фантомы, в те моменты, когда я терял сознание. Может, мне следует показаться психиатру? Нет, это было бы глупо. Наверное, это просто реакция на травму.

И я выбросил все из головы.

— Куда мы теперь? — спросил я. — Чертова тварь может оказаться где угодно.

— Думаю, она будет болтаться вокруг студенческого городка, — сказала Джинни. — Там для нее обширное пастбище, а она не слишком сообразительна. Идемте.

Она принесла из глубины бара свою метлу, и мы вылетели на улицу.

— До сих пор, — сказал я, — мы просто даром теряли время.

— Н-ну нет, не совсем. Я поняла ход ее мыслей. Я не могу, конечно, сказать точно, как это выглядит в ее воображении… Но элементаль можно отлить фактически по любому шаблону. Похоже, капитан команды болельщиков вложил в нее знание английского и примитивный интеллект. Добавь сюда непостоянную природу огня — и что ты получишь? Ребенка.

— Та еще деточка, — буркнул я, натягивая шубку пониже.

— Но, Стив, это очень важно! Саламандра обладает детскими чертами характера. Непредусмотрительность, беспечность, неспособность задуматься… Умная саламандра залегла бы где-нибудь, постепенно копя силы. И она бы понимала, что нельзя сжечь всю планету, — да если бы и не понимала, все равно ей бы это не пришло в голову. Потому что в таком случае откуда бы ей взять кислород? И не забывай еще о ее безмерном тщеславии. Она же впала в безумную ярость, когда я заявила, что есть силы более мощные и более прекрасные, чем она, — к тому же на красоте она, похоже, помешалась еще крепче, нежели на силе.

И она не способна подолгу удерживать внимание на чем-то. Ей бы следовало сначала уничтожить тебя… или начать с нас со Свартальфом, чтобы обеспечить себе тылы. Но она раздробила усилия. А ведь она вполне могла воспользоваться своими зубами, когда ты ее укусил, или просто потерпеть боль секунду-другую и окончательно раздавить тебя… — Голос Джинни прервался, но она справилась с собой и торопливо продолжила: — То есть она может удерживать в поле внимания лишь что-то одно, пусть это несущественная мелочь, и при этом не замечает важности целого. — Джинни задумчиво кивнула. Ее длинные волосы, раздуваемые ветром, коснулись моего лица. — Не знаю пока, как именно — но я должна найти точку опоры именно в ее психологии.

Мое собственное тщеславие, наверное, не уступало тщеславию саламандры.

— Нельзя сказать, что я был несущественной мелочью, — проворчал я.

Джинни улыбнулась и, обернувшись, коснулась пальцами моей щеки.

— Да, Стив, конечно. Я тоже так думаю, и теперь я знаю, что ты будешь хорошим мужем.

От этих слов я просто растаял, хотя и не совсем понял, что она имела в виду.

Мы заметили внизу саламандру, поджигавшую здание театра, но она ускользнула почти в то же самое мгновение и возникла в миле от нас, возле медицинского исследовательского центра. Стеклянные кирпичи не спешили загораться. Когда мы приблизились к твари, она дерзко пнула стену центра, свалив ее, — и снова исчезла. Невежественная и импульсивная… дитя… отродье ада!

Пролетая над студенческим городком, мы увидели свет в административном корпусе.

— Наверное, они там устроили штаб-квартиру, — сказала Джинни. — Давай-ка доложим обстановку.

Свартальф повел метлу к лужайке перед зданием; спешившись, он важно зашагал ко входу впереди нас.

Двери охранял взвод полицейских, вооруженных огнетушителями.