Миры Прота. Отчёт Прота на Ка-Пэкс (ЛП)

— В этом нет необходимости!

— Правда? Убеди меня. Что заставляет тебя думать, что ты настолько поправился, что готов к выписке?

— Так сказал прот.

Я внимательно изучил Милтона. Все симптомы психоза исчезли. Он был спокоен, не пытался шутить, взгляд был ясным и трезвым. Это был человек, потерявший всю семью во время холокоста. Не по трагической случайности, как Фрэнки, а в результате одного из самых страшных периодов в истории человечества. И всё же та глубочайшая печаль, которая раньше скрывалась за шутками и клоунадой, исчезла без следа.

— Расскажи, что с тобой случилось?

— Я разговаривал с протом. Он подсказал решение всех моих проблем.

— Какое?

— Забыть человеческую историю.

— Забыть холокост???

— Всё забыть! Мы не должны жить в прошлом, сожалея о том, что сделано. Мы не должны искать возмездия, продолжая цикл преступлений и наказаний до бесконечности. Нам даже не нужно никого прощать. Мы можем всё начать заново, будто ничего и не было. Сегодня — первый день без прошлого, и он мне нравится!

— Для тебя это имеет смысл, Милтон?

— Конечно, доктор Брюэр.

— И ты думаешь, что воспоминания не вернутся?

— Конечно, нет. Прошлого не существует! Сегодня — начало времён!

— Сначала мне нужно поговорить с протом, а потом мы встретимся и продолжим разговор, хорошо?

— Как скажете. Мне готовиться к переводу в первое отделение?[79]

— Это решает доктор Гольфарб и врачебная комиссия, но полагаю, что шансы высоки, если твоё состояние продолжит улучшаться.

— Гарантирую: так и будет. Вы удивитесь, каким тяжелым грузом может быть прошлое!

— С этим я не спорю!

Когда я вернулся в офис, наш уважаемый директор был на месте. Вирджиния расхаживала по комнате с сигаретой, хотя бросила курить десять лет назад.

— Что случилось? — спросил я.

— Помнишь, два года назад к нам приходили из ЦРУ[80] после появления прота на ток-шоу?

— Как я могу забыть? Они напомнили мне Лорела и Харди[81].

— Они снова заходили.

— Чего хотели?

— Спрашивали, почему мы не сообщили им о возвращении прота. Хотят с ним поговорить.

— И что ты ответила?

— Спросила, есть ли у них ордер на обыск.

Вирджиния, как и моя дочь Эбби, далека от либерализма.

— Показали ордер?

— Нет. Но у них есть официальный запрос, подписанный президентом.

— Ты имеешь в виду президента Америки?

— Да, именно.

— Как они узнали о возвращении?

— По-моему, все уже знают.

— Ты разрешила им побеседовать с протом?

— Нет. Сказала, что сначала хочу посоветоваться с его лечащим врачом.

— Они не сказали, о чём хотят поговорить с Робертом?

— Про путешествия на луче света. Из соображений национальной безопасности.

— Я склоняюсь к отказу.

— Даже если запрос подписан самим президентом?

— Может быть.

— Отлично! Честно сказать, не думала, что ты проявишь жесткость.

— Полагаю, принять окончательное решение должен прот.

Вирджиния затушила сигарету о поверхность часов (старая привычка) и положила окурок в карман пиджака.

— Это только начало.

— Что ты имеешь в виду?

— Агенты ЦРУ хотят присутствовать здесь в момент отправки прота на Ка-Пэкс.

— Зачем?

— Чтобы установить камеру и другое оборудование для фиксации мельчайших деталей происходящего.

— Оно не поместится в маленькой палате прота.

— Они всё предусмотрели. Хотят, чтобы он «улетел» из комнаты отдыха.

— И, конечно, ты отказала?

Вирджиния смотрела на носки своих замшевых ботинок, которые гармонировали с её шерстяной юбкой.

— Не совсем.

— Что ты имеешь в виду?

— Я предложила компромисс. Дам согласие, если последние часы прота на Земле сможет освещать пресса.

— Что? Ты хочешь…

— Есть разница между простым наблюдением за пациентом и вмешательством в его дела. Если они будут держаться в стороне и не будут стараться повлиять на происходящее…

— Здесь очень тонкая грань.

— Смотри. Новое крыло института стоит больше полутора миллионов долларов. Нам нужно быть максимально публичными, чтобы собрать нужную сумму и завершить строительство.

Я рассмеялся.

— Над чем смеёшься?

— Как раз подумал, что прот будет рад собрать для нас денег на прощанье.

Когда Вирджиния ушла, я вспомнил, что забыл рассказать ей про Милтона.

БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

— Смотрите, что притащили кошки! — воскликнул прот, когда в среду утром я вошёл в его палату в сопровождении нескольких кошек. В комнате находились ещё несколько пациентов. Мне было не до смеха.

— Прот, нам надо поговорить.

— Как скажешь, док.

Он слегка кивнул головой, и другие пациенты освободили комнату, хотя и не без ропота и осуждающих взглядов. Я сел на его стул.

— Что ты сказал Милтону?

— Ты про совет относиться к своей жизни как к плохой шутке?

— Да.

— Я посоветовал ему забыть о прошлом человечества. Ваша история — не что иное, как кровавое месиво, перечень фальстартов[82] и неправильных поворотов, обречённых с самого начала.

— Милтон должен забыть всю нашу историю?

— Каждое человеческое существо.

Я подумал, что прот снова шутит.

— Послушай. Я ценю твои попытки помочь пациентам. Мы все тебе благодарны. Но всё же не стоит пытаться их лечить без предварительного разговора с их докторами.

— Почему?

— Потому что психическое заболевание — крайне сложная проблема…

— Да нет.