Миры Роберта Хайнлайна. Книга 4

Принесли малышей, и Хью тут же понял, что это самые симпатичные ребятишки на свете, самые здоровенькие и миленькие детишки, которые когда-либо появлялись на свет Божий. Он так и сказал Барбаре. Но в первый момент ему не удалось даже дотронуться до детей, так как Понс сразу же подхватил их на руки, рассмеялся и, подув обоим в ротики, немного покачал.

— Отличные мальчуганы! — воскликнул он. — Отличные мальчуганы у тебя, Барба! Сущие маленькие дьяволята, готов поклясться! Давай-давай, малыш, сжимай кулачок! Ну-ка, двинь дядюшку кулаком еще разок! Как их зовут, Барба? Имена у них есть?

— Вот этот — Хью…

— Что? Разве у них с Хью есть что-нибудь общее?

— Он их отец.

— Ну и ну! Ты, Хью, может быть, и не красив, но, видимо, у тебя есть другие достоинства. Если только Барбара говорит правду. А как зовут второго?

— А это маленький Джо, Карл Джозеф. Понс взглянул на Джо:

— Так, значит, прислуга называет своих отпрысков в твою честь, Джо? Придется получше присматривать за тобой, разбойник ты этакий. Что же ты подарил Барбе?

— Прошу прощения?

— Что ты подарил ей за рождение ребенка, идиот? Подари ей кольцо, которое у тебя на пальце. В этом доме столько детей названо в мою честь, что мне приходится заказывать целые мешки безделушек. Их мамаши знают, что я обязан что-нибудь подарить им. Хью-то счастливчик — ему нечего отдавать. Ха, да у Хьюги, кажется, зубки!

Самому Хью удалось немного подержать детишек, пока Барбара устраивалась так, чтобы иметь возможность и кормить их грудью, и играть в бридж одновременно. Она брала детей по одному, а свободной рукой в это время играла. Вокруг ребенка, которого не кормили, суетились глухонемые служанки. Когда кормление закончилось, малышей унесли. Несмотря на довольно сложные условия, Барбара играла неплохо, даже хорошо. Длинная игра закончилась тем, что Понс набрал больше всех очков, Барбара оказалась на втором месте, а Джо и Хью разделили третье и четвертое. Хью пожульничал совсем немного, чтобы добиться такой расстановки. Понсу, действительно, шла карта, особенно когда его партнершей была Барбара. Им даже удалось сделать два малых шлема.

Понс пребывал в отличном расположении духа.

— Барба, поди сюда, малышка. Скажи своей начальнице, что я приказал найти кормилицу для твоих двойняшек и что я хочу, чтобы ветеринар остановил у тебя выделение молока. Я желаю, чтобы ты как можно быстрее стала моим партнером — или противником — по бриджу. Ты играешь, как настоящий мужчина.

— Хорошо, сэр. Но позволено ли будет задать вопрос?

— Позволено.

— Я бы предпочла кормить детей сама. Ведь они — это все, что у меня есть.

— Ну что ж… — Он пожал плечами. — Кажется, сегодня у меня день упрямых слуг. Видимо, вы оба все еще дикари. Вам бы отнюдь не повредила небольшая порка. Ладно, но в таком случае тебе придется иногда играть только одной рукой: я не желаю, чтобы игра прерывалась. — Он улыбнулся. — Кроме того, я время от времени буду даже рад видеть маленьких разбойников, особенно того, который умеет кусаться. Можешь идти. Все.

Барбара была отправлена так внезапно, что Хью едва успел на прощание обменяться с ней улыбками. Он-то рассчитывал, что они спустятся вниз вместе, а может быть, даже зайдут к нему ненадолго. Но Их Милость рассудил по-другому, поэтому ему пришлось остаться. На душе у Хью было тепло и хорошо.

Сегодня он впервые за долгое время испытал минуты настоящего счастья.

Понс объяснил ему, почему ни одну из переведенных им статей нельзя использовать практически.

— Не отчаивайся, Хью. Продолжай свою работу, и нам обязательно что-нибудь попадется. — Он перевел разговор на другую тему, все еще не отпуская Хью. Тот обнаружил, что Понс эрудированный собеседник, который интересуется всем и готов как внимательно слушать, так и увлекать рассказом сам. Он казался Хью воплощением добродушного цинизма. Проницательный дилетант, не милосердный, но и не жестокий, Понс не кичился своим положением и не был расистом — он относился к Хью как к равному по интеллекту.

Пока они беседовали, низкорослые прислужницы накрыли стол для Понса и Джо. Хью, впрочем, и не ожидал, что его пригласят принять участие в трапезе, да и не желал этого. Он всегда мог приказать накрыть ему стол в кабинете; а в том, что Мемток был прав, утверждая, что слуги питаются лучше хозяев, Хью убедился давно.

Когда Понс наелся, он придвинул свое блюдо Хью.

— Ешь.

Хью колебался какие-то доли секунды. Он прекрасно понимал, что ему оказана великая честь — для слуги, разумеется. На блюде оставалось еще очень много — раза в три больше, чем съел Понс. Хью не мог припомнить, чтобы ему приходилось подъедать за кем-нибудь, да еще грязной ложкой. Тем не менее он принялся за трапезу.