Миры Роберта Хайнлайна. Книга 6

— Я большей частью увертывался. Если политика не срабатывает, надо драться. Наверное, надо пострелять в человека, чтобы он понял, насколько лучше путаться в политических дрязгах, чем подставлять лоб под пули. — Он нахмурился и вдруг сделался совсем старым. — Самая трудная из жизненных проблем: когда говорить, а когда — драться. — Тут он улыбнулся и снова помолодел. — Это не люди изобрели войну, она появилась задолго до нас. Но мы изобрели политику. Вникни, малышка: ведь Homo sapiens — самое безжалостное, самое злобное, самое хищное и, уж конечно, самое смертоносное животное в этой планетной системе. Но именно человек придумал политику! Он придумал, как сосуществовать с себе подобными, и в результате мы не убиваем друг друга, во всяком случае, как правило. И чтобы я больше не слышал, как ты ругаешься словом «политика».

— Прости, дядя Том, — покорно сказала я.

— Так я тебе и поверил. Но если эта мысль поварится в твоей голове лет двадцать-тридцать, ты, может быть… Ага! Вот твой мучитель, девочка — тот самый бюрократ, поставленный сюда грязными политиканами специально для того, чтобы неправедно держать тебя в заточении подлом. Так вцепись же ему в очи, покажи, что ты думаешь об его идиотских инструкциях.

Я ответила гордым молчанием. Никогда не угадаешь, шутит дядя Том или нет; он любит поводить меня за нос, да еще и оторвать не прочь. Сейчас он имел в виду проктора Администрации Трех Планет — тот стоял на пороге нашего загона и напоминал служителя зоопарка, когда тот смотрит, чисты ли клетки.

— Паспорта! — каркнул он. — Сперва дипломатические. — Он оглядел нас попристальнее и засек дядю: — Пожалуйста, Сенатор.

Дядя Том покачал головой:

— Спасибо, но сейчас я просто турист.

— Как вам будет угодно, сэр. Прошу построиться в порядке, обратном алфавитному.

Это отбросило нас в самый хвост очереди, и пошла изнуряющая волокита на полных два часа: паспорта, медицинские свидетельства, проверка багажа. Марсианская Республика не взымает таможенной пошлины, но зато есть куча вещей, которые нельзя вывозить без специального разрешения. В первую очередь, это марсианские древности. Па часто прохаживался по адресу первых исследователей, которые изрядно выпотрошили Марс, отчего бесценные марсианские артефакты хранятся теперь в Британском музее и в Кремле. Кое-что, например, наркотики, нельзя вывозить ни при каких обстоятельствах. Пистолеты и другое оружие можно вывозить, но на корабле они обязательно сдаются казначею.

Именно во время проверки Кларк решил блеснуть своим аномальным юмором. Вдоль очереди пустили длиннющий список запрещенных к вывозу предметов — захватывающий перечень, я и не знала, что нелегального, аморального и смертоносного может быть так много.

— Хотите-заявить-о-чем-нибудь? — одним духом выпалил инспектор, когда семейство Фрайз добралось до барьера. Сам он был с Марса и, подняв глаза, сразу узнал дядю Тома. — О-о! День добрый, Сенатор! Польщен и счастлив нашей встречей. Думаю, ваш багаж не нужно проверять. Эти молодые люди с вами?

— Пошманяли бы вы все-таки мое хозяйство, — посоветовал дядя Том. — А то я волоку оружие для интерпланетных подразделений нашего Легиона. А детки — мои племяши. Вот за них я ручаться не стану; оба они — подрывные элементы. Особенно девчонка; пока мы ожидали, она призывала к ниспровержению основ государства.

Инспектор улыбнулся.

— Пожалуй, не будет беды, если вы провезете пару ружей, Сенатор: вы-то знаете, с какого конца за них берутся. Ну а вы, ребята? Хотите о чем-нибудь заявить?

— Мне не о чем заявлять, — ответила я с ледяным достоинством.

И тут встрял Кларк.

— Я хочу заявить, — пискнул он срывающимся голосом. — У меня два кило «пыльцы блаженства»! А кому какое дело? Я заплатил за нее наличными и не позволю толпе бюрократов заиграть мою собственность.

Тон его был довольно вызывающим, а морда прямо-таки кирпича просила.

Все мигом переменилось. Инспектор собирался формы ради заглянуть в один из моих чемоданов, и тут мой дурак-братец нарочно начал бузу. Стоило прозвучать словам «пыльца блаженства», как вокруг нас выросли еще четыре инспектора. Судя по акценту, двое из них были с Венеры, остальные — с Земли.

Конечно, для нас, марсиан, эта пыльца не представляет ничего особенного. Настоящие марсиане пользуют ее, как люди — табак, но без каких-либо вредных последствий. Что они с нее имеют — мне неведомо. Кое-кто из «песчаных крыс» перенял эту привычку у марсиан. Однажды, на уроке биологии, мы попробовали ее под надзором учителя — и никто не поймал ни малейшего кайфа. Мне, помнится, на весь день заложило нос Ровным счетом ноль в квадрате.

Другое дело — аборигены Венеры. Ради «пыльцы блаженства» они готовы на все, причем она превращает их в кровожадных маньяков. Пыльца очень дорого стоит на тамошнем черном рынке… а ее хранение автоматически карается пожизненным заключением на спутниках Сатурна.

Чиновники жужжали вокруг Кларка, словно шмели.

Никакой пыльцы они, конечно, не нашли. И тут подал голос дядя Том:

— Позвольте внести предложение, инспектор.

— Что? Конечно, Сенатор.