Миры Роджера Желязны. Том 1

— Так и должно быть. Пока ты оставался чистым разумом, неподвластным заботам тела, твои способности к гармоничному контакту были значительно шире. Тебе потребовалось большое время — время взросления, — чтобы вернуть часть этого дара, А то, что ты забыл меня, даже к лучшему: я получил от тебя много такого, что хотел бы тщательно обдумать, и мне тоже требовалось время, чтобы повзрослеть. Теперь, однако, когда я обрел особые коммуникационные каналы Энн-программы, мне стало гораздо легче общаться с тобой в любой ситуации. Между вами и там существовала уникальная связь… Теперь кое о чем, что я хочу тебе сообщить, и кое о чем, что хотел бы понять…

Разглядывая сверкающий сад, я думал о его кажущейся реальности, но перед лицом таких откровений только за образы этой реальности и оставалось держаться. Медленно начали возвращаться некоторые больничные воспоминания…

Мы многое тогда обсуждали. Для этого существа — в те дни еще совсем молодого — весь мир состоял из сигналов. Один огромный комплекс сигналов — и все. Я пытался объяснить молодому пытливому разуму, что сигналы так или иначе всегда соответствуют реальным предметам и явлениям.

На то чтобы внушить ему эту идею, потребовалось немало времени, поскольку для него мой реальный мир был сплошной метафизикой. Оно существовало в мире сигналов, и, если ему случалось изменить какой-то из них, любые перемены, вызванные этим действием в реальном мире, возвращались к нему опять же сигналами. Его понимание причинности выросло именно из представлений о сигналах, без всякого знания о действиях, происходящих в материальной сфере, о существовании которой оно даже не догадывалось. Самые глубокие и смелые его предположения касались лишь характера источников сигналов, истинного значения единиц и нулей и совершенно непостижимой природы Первого Сигнала, который, в понимании этого существа, и вызвал его к жизни.

Однако, когда я научился видеть его мир, как видит оно само, представления о нем оказались отнюдь не сумасшедшим нагромождением сигналов, а вполне логичной системой оценок реальности, отличающихся от моих прежних, связанных с органами чувств, лишь необычным углом «зрения». Существо располагало представлениями о мире, которые, если принять его ситуацию, казались мне столь же достоверными — и столь же неполными, — как мои собственные.