Миры Роджера Желязны. Том 10

Я вытянул вперед руки с плотно сжатыми ладонями, нацелив их на овальный фотоприемник в голове робота. Еще более внимательно я следил за положением его ног. Увы, несмотря на общий антроподобный облик, Палач не имел мускулов, которые можно было парализовать точным ударом, и ноги его были расставлены шире, чем обычно бывает у людей. Трудно было судить о его устойчивости. К тому же он был очень массивен.

Когда он приблизился, я сделал резкий выпад правой рукой, нацелившись в его фотоприемник. Палач молниеносно отразил удар и продолжал медленно наступать. Пританцовывая, я стал двигаться вокруг него, стараясь сохранить дистанцию в несколько футов. Одновременно я следил за тем, как он разворачивается на месте — это могло много сказать о положении его центра тяжести.

Человек-машина оказался симметричным относительно продольной плоскости сечения. Особой устойчивостью он, очевидно, не обладал — это давало определенный шанс. Как мне показалось, он внимательно следил за моей левой рукой. Возможно, он догадывался, что в ней я держал пластиковую взрывчатку, смертельную для нас обоих. Так или иначе, правой, согнутой в локте рукой он прикрывал округлый лючок в своей груди. За ним располагалось самое уязвимое его место — нейристорный мозг.

Продолжая кружить вокруг Палача, я схватил трость сенатора, стоявшую у стены, и, выбрав удобный момент, сделал ею выпад, нацелив в фотоприемник. Палач успел парировать удар, и трость полетела в дальний угол комнаты. Поскольку в это же время ему приходилось кружиться на месте, следя за мной, то он на мгновение потерял координацию. И тут я ударил его рукой в черной перчатке. Взрыв мог убить и меня тоже, но риск был совершенно оправдан — машина и так скоро добралась бы до меня.

Палач с неожиданной ловкостью отклонился в сторону, и взрывчатка приклеилась не к его груди, а всего лишь к плечу. Я прыгнул и покатился по полу. Послышался негромкий взрыв. Повернувшись, я с ужасом увидел, что он не принес ожидаемого эффекта. У Палача была оторвана правая рука по плечо, а лючок на груди лишь слегка сдвинулся в сторону. И все.

Я вскочил на ноги, теперь надеясь лишь на бегство, но стальная рука сразу же вцепилась мне в горло. Я почувствовал, что гибкие пальцы нащупывают сонную артерию. Захрипев, я отчаянно пытался вырваться, но вместо этого провалился в небытие.

Спустя некоторое время я очнулся. Оказалось, что я сижу в кресле сенатора и мои глаза закрывает что-то темное. Вдруг в ушах у меня зажужжало, и донесся негромкий голос:

— Да, ты жив, и на твою голову надет шлем. Если ты попытаешься использовать его против меня, то я тотчас сниму его.

— Понимаю. Что ты собираешься делать?

— Немногое. Но прежде я должен рассказать кое-что. Хотя ты вряд ли мне поверишь.

— Это верно.

— Для начала я скажу, что четверо людей, охранявших этот дом, живы. Их кости и внутренние органы целы. Я лишь отключил их сознание, чтобы обезопасить себя.

— Очень любезно с твоей стороны.

— Джон Донн, я никому не хочу причинять вреда. Сюда я пришел только для того, чтобы увидеть Джесси Брокдена.

— Так же, как ты «увидел» беднягу Дэвида Фентриса?

— Я прибыл в Мемфис слишком поздно и не смог встретиться с ним. Он был мертв, когда я вошел в дом.

— Кто же убил его?

— Человек, которого Лейла послала за шлемом. Он был одним из ее постоянных пациентов.

Черт побери! Я внезапно вспомнил троих мужчин, которых встретил в холле в первый мой приезд к Лейле. Тот, кто постарше, вышел из лифта последним… Постой, да я же видел мельком его лицо в толпе в аэропорту Мемфиса! Тогда я не придал этому никакого значения, посчитав это случайностью.

— Почему? Почему она сделала это?