Миры Роджера Желязны. Том 20

— Повелитель Авалона, лорд Корвин, колдун из Амбера, прогневался на меня. Сквозь тьму и безумие послал он меня сюда, чтобы я страдал и умер… И я столько страдал и так часто был близок к смерти!.. Я искал дорогу назад, но ее здесь не знают. Я спрашивал у колдунов и даже у плененной твари из Круга, прежде чем мы убили ее. Дороги на Авалон не знает никто. Как сказал поэт? «Несколько миль до Авалона», — неправильно процитировал Ганелон. — А вы не помните имя того барда, что пел об Авалоне?

— К сожалению, не помню.

— А где находится Кабра, откуда вы держите путь?

— Далеко на востоке, за морем, это королевство расположено на островах.

— Есть какая-нибудь возможность нанять там небольшой отряд? Я могу хорошо заплатить.

Я отрицательно покачал головой:

— Страна невелика, там и армии-то нет, только немногочисленное ополчение, да и дорога в один конец займет несколько месяцев… Наемниками там никто никогда не служит — народ не слишком воинственный.

— Вы-то совсем не похожи на своих соотечественников. — Ганелон еще раз внимательно взглянул на меня.

Я медленно тянул вино, а потом ответил:

— Я был инструктором королевской стражи.

— Тогда, быть может, вы согласитесь остаться здесь и позаниматься с моими воинами?

— На несколько недель, пожалуй, задержаться могу. С мгновенной строгой улыбкой он кивнул:

— Печально мне слышать, что дивный Авалон пал… Но если это так и властелин его, должно быть, мертв ныне… — он осушил бокал. — Значит, бывают такие времена, когда и демону не защититься… Прекрасная мысль. Выходит, и у нас есть шанс одолеть своих демонов.

— Прошу прощения, — поспешил заметить я, посчитав причину удобной. — Если вы имеете в виду Корвина из Амбера — он не умер, когда все это произошло.

Бокал хрустнул в его ладони.

— Вы знаете Корвина?

— Нет, просто слыхал о нем, — ответил я. — Несколько лет назад я повстречался с одним из его братьев… его звали Брэнд. Он рассказал мне тогда об Амбере и о битве… Корвин и его брат по имени Блейз вели целую орду против брата своего Эрика, защищавшего город. Блейз сорвался с горы Колвир, а Корвина взяли в плен. После коронации Эрика его ослепили и заточили в темницу под замком. Там он сейчас, быть может, и пребывает, если уже не умер.

Пока я говорил, Ганелон побледнел.

— Все эти имена — Брэнд, Блейз, Эрик, — промолвил он, — я слыхал от него в былые дни. Давно ли все случилось?

— Года четыре назад!

— Он заслуживал лучшей участи.

— После того как он так обошелся с вами?

— Ну, — ответил Ганелон, — у меня было время поразмыслить… и оказалось, что все случилось не без моей вины. Он был силен — сильнее тебя и Ланса, — справедлив… и мудр. Иногда он даже бывал веселым. Уж лучше бы Эрик убил его сразу, а не мучил. Не скажу, чтобы я любил его, но моей ненависти поубавилось. Чертяка заслуживал лучшей доли…

Мальчик вернулся с корзинкой хлеба. Другой уже снял мясо с вертела и на блюде поставил его посреди стола.

Ганелон кивнул.

— Поедим, — предложил он, поднялся и подошел к столу.

Я направился следом. Во время еды мы по большей части молчали.

Набив желудок до отказа и утопив его содержимое в еще одном стакане слишком сладкого вина, я начал зевать. После третьего зевка Ганелон ругнулся:

— К чертям, Кори, вы меня заразили! И подавил зевок.

— Не пойти ли нам прогуляться? — сказал он, вставая из кресла.

И мы пошли вдоль стен, минуя часовых, что вышагивали каждый по своему маршруту. Завидев Ганелона, воины молодцевато приветствовали его, он отвечал дружелюбным словом, и мы следовали дальше. Так мы поднялись на стенку и уселись подышать на каменном парапете, с наслаждением втягивая в себя влажный, полный запахов леса вечерний воздух и глядя на звезды, что одна за одной появлялись на темнеющем небосклоне.

Вдалеке я как будто бы заметил колыхание морских волн. Где-то под нами завела песню ночная птица. Ганелон извлек трубку и табак из кисета на поясе, поплотнее набил ее, высек огонь. В мимолетном отблеске лицо его могло бы показаться сатанинским, если бы его рот кривился иначе. Известно, что у дьявола — злая ухмылка, но этот… этот был слишком печален для беса.

А потом он заговорил, сначала медленно и едва слышно: